К.Б (З)
Под вечер я к шляпке вуаль прицепляю
и в сад городской на прогулку иду,
и долго по тихим аллеям гуляю,
и встречи с любимым настойчиво жду.
А он не торопится даже на встречу,
идёт вперевалочку и неспеша.
Но, как говорится: ещё же не вечер?
И вспыхнет любовь, и заставит душа
его устремиться к заждавшейся цели,
красивой и нежной, почти как Коко,
держащей его уж давно на прицеле,
и станет им вместе светло и легко...
Поднимет на шляпке вуаль, поцелует
не в щёчку, а в губы, и скажет слова...
- Опять опоздал... Ну, прости обалдуя!
А я и не злюсь...
Потому что вдова...
* * *
К.Б(З)
Ты была и трепетной, и нежной,
и живой, как огонёк свечи.
Иногда неистово-мятежной,
словно пламя в доменной печи.
Всю себя дарила.
Без остатка...
Пользуйся, мой милый, я твоя!
Таяла подобно шоколадке…
Никогда не слышал я нытья
от тебя.
А я был скуп на чувства
и лежал в постели, как бревно.
Я не понимал любви искусства
и не знал, каким оно должно
быть.
А ты меня не научила -
оставайся, мол, таким, как есть.
И пока была мужская сила,
отдавала мне девичью честь.
Но не вечно счастье под луною…
Я-то полюбил тебя навек,
ну, а ты рассталась вдруг со мною
и пошла к соседу на ночлег…
* * *
И часа не прошло, как ослепив глаза,
кнутами молний тёмный лес стегая,
холодная и даже ледяная,
на город душный наш надвинулась гроза.
Срывала кровли у окраинных домов,
валила придорожные берёзы.
Давно так не свирепствовали грозы,
и не было давно таких лихих ветров.
Как перволетняя гроза была груба!
Устроив громовую канонаду,
густым тяжёлым крупно-льдистым градом
в полях засыпала взошедшие хлеба.
И вдруг всё кончилось в мгновение одно!
И вновь жаровня солнечная в небе.
Я возношу хвалу богине Гебе*,
когда смотрю в Её умытое окно.
Она увидела меня, спустилась вниз
и мы пошли с Ней по аллеям парка.
А в атмосфере сразу стало жарко,
но грунт дорожки нашей от дождя раскис.
Моя богиня Геба туфельки сняла
и юбку залихватски подоткнула,
руками торжествующе всплеснула,
увидев белочку на ветке у дупла.
У Гебы в светло-золотистых волосах
я вижу радуги цветастый гребень
и ласточек я вижу в синем небе,
и жажду жизни слышу в наших голосах…
*Геба - богиня юности
* * *
Я жил в Уортинге (Вест Суссекс)
неделю в Бёрлингтон-отеле.
Отель вполне в моём был вкусе,
но мне хватило и недели.
В тот день испортилась погода,
и тут же пляжи опустели.
Но от заката до восхода
не хочется лежать в постели.
Закрыты пабы.
Ночь пустынна
в приморском городишке этом.
Штормит на море…
Стало стынно
английским непогожим летом.
Мне было очень одиноко.
Я зонтик взял и вышел в город.
Увидев двери пищеблока,
вдруг ощутил внезапный голод.
Вошёл в кафе "Унылый клоун",
увидел женщину у стойки
с лицом актрисы Шерон Стоун
и взглядом откровенно горьким…
…А ранним утром я проснулся
один в растерзанной постели
и принуждённо улыбнулся:
– Каков, однако, был "бестселлер"!
Как звали даму?
Вроде Анной.
Но почему она сбежала?
Она была такой желанной
и о любви она мечтала.
Ей тоже было одиноко,
и вот такой случился случай
с изящной дамой волоокой,
в обычной жизни невезучей…
* * *
Однажды в маленькой избушке
я рисовал тебе в альбом.
Ты ела тёплые ватрушки
и запивала молоком.
Привстал я в приступе отваги
и натолкнулся на отказ.
Ручьём солёным капли влаги
текли из васильковых глаз.
Был взгляд тех глаз неумолимым.
Ты поднялась из-за стола
и молча прошагала мимо,
дверь отворила и ушла.
И стало мне всё безразлично…
Твой незаконченный портрет
с чудесным профилем античным
в альбоме том уж много лет…
Под вечер иногда кукушка
появится в ветвях ракит
и спросит: - где ж твоя подружка?
И вновь куда-то улетит…
* * *
О.Р.
Сегодня я рисую дом и сад –
такую сердцу милую картину.
У дома полусгнивший палисад;
крылечко (там над дверью паутина).
Калитка во дворе – за ней проход
к сплошным дремучим зарослям малины.
Малине объявляю я бойкот!
Что дальше там?
А дальше исполины
стволов давно состарившихся груш,
а у забора ряд кустистых вишен.
Зарос мой сад…
Теперь в нём тишь и глушь,
и голос в нём давно ничей не слышен.
(Лишь слышно, как весной поёт скворец,
да писк птенцов стрижей там, под застрехой).
Уже не сердится на мать отец,
напрасно называя неумехой.
Их нет давно…
И нет нигде меня,
но я себя изображу, пожалуй…
Как распрягаю красного коня
и глажу ласково, шепча: – Не балуй!
* * *
У речки, медленно-лениво
несущей воды на восток,
я слышу женский смех счастливый.
Там пляж.
Кусты, песок, мосток…
Там плещутся с весёлым визгом
прекрасно-юные тела.
Летят, сверкая, в небо брызги –
как искры чешского стекла.
Блестят росистой белизною,
являя без стесненья грудь,
фемины – и от вас не скрою –
мне этой ночью не уснуть…
Назло другим земным красотам –
червонным золотом горит –
венерин холм над тайным гротом.
Кого ж он ночью вдохновит?
Кто вечером тех женщин встретит,
обнимет, поцелует их?
Зажжёт огонь, пробудит трепет –
любимый муж, сосед, жених?
* * *
Люби - умоляю тебя, мой мужчина...
Люби меня нежно, люби благосклонно.
Люби меня просто, без всякой причины,
люби затаённо, люби непреклонно.
Люби еженощно, люби ежечасно,
люби от захода, люби до рассвета,
люби приглушённо и ярко-контрастно,
люби мне на диво, люби без запрета.
Люби одержимо, люби вдохновенно,
люби не на шутку, люби упоённо.
Люби под регтайм Хэнка Джонса, джазмена,
люби безрассудно, люби изощрённо.
Люби неуёмно меня, своенравно,
люби мои плечи, и груди, и руки,
люби, как князь Игорь любил Ярославну,
до сладостной боли, до огненной муки…
Люби беспримерно меня, до предела,
люби меня, чтоб я безмерно устала,
до изнеможенья дошло моё тело
и чтобы без сил и движенья лежало…
|
Эти стихи можно читать бесконечно
СПАСИБО!!!