Сосна все сбросила иголки (десятка два уже не в счёт),
Блеск мишуры, шаров осколки - не так давно был Новый год.
Запас спиртного нескончаем, купался в огненной воде.
Ну, не лечиться ж утром чаем? Не наблюдался толк в еде.
Откушав литра половину, под кабачковую икру,
Я рисовал зимы картину, чем заполнял в уме дыру.
Везде мерещились сугробы, снежинки клеились на нос.
Прозрачной двести граммов, чтобы достойно выйти на мороз.
Пальто в трусы, грудь на распашку, бейсболку задом на перёд,
На посошок ещё рюмашку, под тапки лыжи и в народ.
Воткнулись палки в твердь плошадки, ступеньки, девять этажей.
Спуск не совсем, признаться гладкий, крутых не мало виражей.
В подъезде дверь с петель слетела, в кирпичных джунглях звонким эхом,
К ногам старушек, следом тело моё, помятое малехо.
"А вот и я. Ужель не ждали? - крик из души. Туман в глазах, -
Где олимпийские медали?" Пальто топорщится в трусах.
Оскал ехидный сплетниц местных - кривозубастости парад.
Чувств преисполненый чудесных, поднялся. Лыжи не скользят.
"А почему? - ломаю палки, - и где сугробы, снег, метель?"
В ответ мне семечкоплевалки; "ты что? На улице апрель". |
Я с тобой, Дружище, токмо
занят сильно девчонками!