Погиб поэт!— невольник чести — Пал, оклеветанный молвой,
С свинцом в груди и жаждой мести,
Поникнув гордой головой!..
Не вынесла душа поэта
Позора мелочных обид,
Восстал он против мнений света
Один, как прежде… и убит! Убит!..... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Что ж? веселитесь… Он мучений
Последних вынести не мог:
Угас, как светоч, дивный гений,
Увял торжественный венок… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . (Михаил Лермонтов. Смерть поэта) 29 января (10 февраля по старому стилю) 1837 года, спустя два дня после смертельного ранения на дуэли, умер Александр Сергеевич Пушкин, Солнце отечественной литературы и икона Русской Поэзии.
про поэзию и не только...
"О сколько нам открытий чудных..." писал ПОЭТ — «невольник чести». Ханжи судачили: распутник… Он жертвой пал хулы и мести. Но с той поры все разговоры погребены под спудом лет, забыт шантаж глумливой своры, а Труд его в веках воспет! Чтоб стать к величию причастным, отшлифовав до блеска слог, пасть на алтарь дичайшей страсти — поэту предрешал не Бог, сам человек придумал это, к прекрасному стремясь нутром. Сколь тяжек будет путь поэта, что рвётся к славе напролом! Затмить других своим триумфом, – при жизни гением прослыть. Почти сноровкой физкультурной в себе развить такую прыть, что, лестных мнений удостоясь, заполнив шутками досуг, без совести заткнуть за пояс всех соискателей заслуг! Орфеи, скальды, менестрели, что так стремятся обличать, – не всем есть место в их "артели", но нет запретов их читать. Сколь ёмких слов в их лексиконе! И лестно в общих мне чертах, что на моём невзрачном фоне столь поднялось в своих глазах!
Совесть настолько хороша, что не все могут себе её позволить. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Большой читатель — сам поэт, мысль отличая от поветрий.
Поэта вне народа нет, но нет народа вне поэтов.
Любой, кто умственно заплыл, один «Футбол-хоккей» читая,
в какой стране живёт — забыл, лишь ясно — близко от Китая.
Что в мире трогает его, когда он, анекдо́тя плоско,
не мыслящее существо, а к телевизору присоска? Народ — кто сам себе не врёт. Народ — кто враг духовной лени.
Лишь тот, кто мыслит, — тот народ. Все остальные — населенье. Поэт всегда большой ребёнок. Поэт всегда большой отец
новорождённых, убиенных, а НЕ ОТЕЦ — тогда мертвец.
И если нету в нас того большого УМНОГО отцовства,
уж лучше, чтоб рука отсохла и НЕ писала НИЧЕГО… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . (Евгений Евтушенко. Из поэмы «Поэта вне народа нет») «…Иногда меня посещают такие фантазии. Закончилась война. Америка капитулировала. Русские пришли в Нью-Йорк. Открыли здесь свою комендатуру. Пришлось им, наконец, решать, что делать с эмигрантами. С учёными, писателями, журналистами, которые занимались антисоветской деятельностью. Вызвал нас комендант и говорит: — Вы, наверное, ожидаете смертной казни? И вы её действительно заслуживаете. Лично я собственными руками шлёпнул бы вас у первого забора. Но это слишком дорогое удовольствие. Не могу я себе этого позволить! Кого я посажу на ваше место? Где я возьму других таких отчаянных прохвостов? Воспитывать их заново — мы не располагаем такими средствами. Это потребует слишком много времени и денег… Поэтому слушайте! Смирно, мать вашу за ногу! Ты, Куроедов, был советским философом. Затем стал антисоветским философом. Теперь опять будешь советским философом. Понял? — Слушаюсь! — отвечает Куроедов. — Ты, Левин, был советским писателем. Затем стал антисоветским писателем. Теперь опять будешь советским писателем. Ясно? — Слушаюсь! — отвечает Левин. — Ты, Далматов, был советским журналистом. Затем стал антисоветским журналистом. Теперь опять будешь советским журналистом. Не возражаешь? — Слушаюсь! — отвечает Далматов. — А сейчас, — говорит, — вон отсюда! И помните, что завтра на работу!…» (Сергей Довлатов. Филиал)
