Так давно всё это было… за туманной пеленой,
ставшей изморозью стылой – жизнь имела вкус иной…
Лимонада… сладкой ваты… воздух был пьяняще – свеж…
Вечер стыл в реке заката в горизонте цвета беж…
Ночь была чернильной кляксой, полноводною рекой,
замаравшей мрака ваксой крылья эльфов – мотыльков.
Йодистым приморским бризом жизнь лилась в моё окно
и, вальсируя, крутилось в пальцах Мойр веретено.
Ветер бродяжничал, небо бескрайнее
резал, сшивал, размечал и кроил,
а во дворах сицилийскою мафией
спор с голубями вели воробьи.
И, поражала дворянскою статью,
взятая грустью осенней в тиски,
дама в покроя старинного платье
в цвет вечеров городских.
Каждый день имел особый, новый, запах, вкус и цвет.
свежеиспечённой сдобы… спелых яблок и конфет…
Пах черёмухой да мятой, и взбивал в коктейль сирень,
на кострах земных закатов превращаясь в пепел, день.
И сдавались книги в ранцах лету знойному на склад
под медовый дух акаций и пионов аромат.
Сильнодействующим средством, исцеляющим от бед,
философский камень детства был алхимией тех лет.
С рыжим мальчишкой, что жил по соседству,
бойко сердцами синхронно стуча,
мы отправляли кораблики детства
к лужам – морям по весенним ручьям.
Но, наблюдала за нами упрямо,
бездной зрачков крысолова - кота
мне незнакомая «серая» дама
из-под там-тама зонта…
Эхо той поры всё глуше, время бешено бежит,
бросив на нос горсть веснушек старой деве Ностальжи.
Волны памяти о мели, клином вышибая клин,
разбивают каруселей лодки, словно корабли.
Храмы колокольным звоном бьют в ворот небесных высь.
Теплится перед иконой, оплывая свечкой, жизнь.
Мы давно уже другие. Тех, иных, простыл и след.
Лишь свиданья с Ностальгией, флёр туманом ставших лет.
|
