«Вы простите меня за письмо, –
я, должно быть, сейчас многословный.
Раз четвёртый, шестой ли, восьмой
я сажусь сочинять текст любовный.
Вас не бросит в горячечный жар,
и от слов не пронзит лютый холод».
Я пишу: «В моём сердце пожар.
Словно на́двое сам я расколот.
Я привык, как щенок к поводку, –
к Вашей речи, движениям тела...
отрываться от дел по звонку
и звонка ждать, слоняясь без дела.
Мой мобильник внезапно затих,
всё теперь в моей жизни туманно.
Как мне жить без очей колдовских —
объясните легко, не пространно.
Этот Skype — и не бог, и не царь, –
он с какой-то поры обессилел.
И в окно светом бьющий фонарь
мне без Вас шлёт лучи еле-еле.
Мне наскучил домашний уют,
и остыла пустыня посте́ли.
И без Вас — розы воду не пьют,
чахнут в вазе уже две недели.
Вы ушли, убежали? И пусть!
Значит, я своих чувств не растрачу
на чужую — на ту, кто свой путь
пролагает к любви на удачу.
Не растрачу себя ради той,
кто, играя в любовь, обманула.
Забрала́ мой душевный покой,
а, сбежав, мне его не вернула.
Вы ушли? Так прощайте совсем.
Всё прошло, утекло безвозвратно...
Вы постигли своих стратаге́м,
распрощавшись со мной деликатно».
Я пишу: «Ни на что не сержусь!»
И ещё: «Осчастливьте ответом,
если всё же до Вас доберусь
между строк, не прикрытых конвертом!
Напиши́те, хотя бы, «прости!»
или «время пришло разбежаться,
разошлись в жизни наши пути...»
Вы ж решили совсем не прощаться.
Ваша страстность — как терпкий Агда́м;
опьянел я, лишь в том и повинен.
В добрый путь, дорогая Ma Dame!»
Ставлю дату. И подпись: «Кови́ни».
|
