Над малой келией громо́в раскаты, и молотами ливень бьёт по крыше.
Вниз выгляни: вспухают выше, выше из мутной мглы валы, грозой подъяты. На приступ, скажешь, лезут супостаты, повыждав ночь и непогоду лише… Но брезжит свет; вздохнула буря тише; над чёрным стадом — в серебре палаты. И дальше молнии; и громы глуше, умолк и ливень; роща отдыхает;
в лицо пахнёт лугов живая нега. Потоп отхлынул, снится, от ковчега,
и в млеке лунном сад благоухает — новорождённый, на прощёной суше. (Вячеслав Иванов. Ковчег)
затерянный город
Мы ходим по краю... Играем с судьбой, давно наплевав на боязнь и границы, и надо бы крикнуть в запарке: «Отбой!» – но многим по нраву над бездной кружиться. Кто скажет: нам выпал изменчивый век, – другой причитает — то Божья десница... Затерянный город в лесу, как ковчег, спасающий тех, кто успеет в нём скрыться. Там жизнь безопасна, светла и добра, там козней в помине не строят друг другу. Наука быть честным отнюдь не хитра, когда убеждён — воздают по заслугам! За глупый просчёт там не ставят на вид заблудшему грешнику, всем близоруким, – там ценен как личность любой индивид. А искренность служит взаимной порукой. Покажется странным звучащий там смех, когда мир кричит эхом Эдварда Мунка, – где будто мишенью пометили всех узнавших свой ужас на мрачном рисунке! Кровавый цвет неба, как символ резни на бедной планете — увечной и хрупкой, – сам дьявол замыслил её хоронить, как бедную жертву античных теургов… Бегите... Бегите от лая зверей! Пока не впились в вас их острые зубы, – стучите с мольбой в потаённость дверей, в добротные, крытые кровлею срубы. Поверьте, вас встретят с теплом у огня, дадут вам поесть, горячо приголубят. Не станут с издёвкой на рожу пенять, там рады любому! И все — жизнелюбы. В душе своей каждый лелеет мечту попасть в край любви — благодатный, цветущий. Увидеть окрестных лесов красоту, – нарядность и грацию девственных кущей. Там нет лютой стужи — там ясный рассвет! И слышится будто вам голос зовущий туда, где заведомо попросту нет зарвавшихся подлых господ и чинушей, продавших за деньги свободу и честь, купившие в рабство инстинкт материнства; за мзду и барыш распаляющих месть и всем насаждающих культ мшелоимства; в надежде, что ждёт их почёт и успех, приличных людей превращают в уродцев, продавшие совесть — купившие всех; забывших, что Истина не продаётся.
Послесловие:
Иллюстрация — репродукция картины американского художника-импрессиониста Томаса Кинкейда, при жизни представлявшегося и характеризующего себя как «Художник Света» * Эдвард Мунк — норвежский художник-экспрессионист прошлого века, автор серии картин «Крик» (норв. Skrik), созданной им в промежутке между 1893 и 1910 годами. На них изображена кричащая в отчаянии человеческая фигура на фоне кроваво-красного неба. Биограф Мунка осторожно предполагал, что окончательный выбор названия был подсказан художнику стихотворением Вильгельма Крага «Крик», а также его стихотворным комментарием к «Настроению на закате», в котором он (независимо от Мунка) написал об «ужасном крике, разносящемся над забытым Богом миром». ** теург — маг, занимающийся теургией (от др.-греч. «бог, божество» + «обряд, священнодействие, жертвоприношение»). Теургия осуществляется с помощью комплекса ритуальных действий и различных молитвенных формул; в античности, в языческих культах, — практическое воздействие при помощи магии на богов, ангелов, архангелов и демонов с целью получения от них помощи, знаний или материальных благ. *** мшелоимство (устар.) — страсть к выгоде, к собиранию вещей; слово используется в религиозном контексте, как порочная (греховная) страсть — корыстолюбие или сребролюбие
Роберт Рождественский— Случай (читает Полина Кныр) https://rutube.ru/video/a00e0485263154cb27e26f6655e59e52/ Русская поэзия шестидесятников — читает Михаил Проскуряков * * * А люди всё роптали и роптали, а люди справедливости хотят: «Мы в очереди первыми стояли, — а те, кто сзади нас, уже едят!» Им объяснили, чтобы не ругаться: «Мы просим вас, уйдите, дорогие! Те, кто едят — ведь это иностранцы, а вы, прошу прощенья, кто такие?» Но люди всё роптали и роптали, но люди справедливости хотят: «Мы в очереди первыми стояли, — а те, кто сзади нас, уже едят!» Им снова объяснил администратор: «Я вас прошу, уйдите, дорогие! Те, кто едят, — ведь это ж делегаты, а вы, прошу прощенья, кто такие?» А люди всё роптали и роптали, но люди справедливости хотят: «Мы в очереди первыми стояли, — а те, кто сзади, нас уже едят...» (Владимир Высоцкий. 1966 год)
