У бабы Нины есть наколка,
Аж с довоенных, с тех времён:
С оскалом, злая морда волка.
Сгодилась швейная иголка!
Ей в Воркуте в тридцать седьмом!
В бараках лагерных ночами,
Под лай собак, да чей-то храп.
Кололи бабы себе сами,
На своих бёдрах голых баб!
Тогда баб Нине было двадцать.
И столько ж дали лагерей.
Весь срок пришлось зубами клацать,
На шалашовок - блатарей!
И были драки! Мордобои!
Убийства, стоны, вопли, кровь!
Одна причина бабской бойни:
Их однополая любовь!
Она сказала: "Я смекнула,
Что тут волчицей нужно быть.
И потому свой срок тянула,
С одним желанием - убить!
Сидя в неволе, вспоминала,
Баб Нина с грустью, каждый год.
Как она с гордостью шагала,
На смену, утром на завод.
Её любимый "Серп и молот",
Над входом - Сталина портрет,
Это сейчас он всеми проклят!
В тридцатых – лучше его нет!
Пусть и зазря она сидела.
Знать, такова её судьба.
Но смерть баб Нину не изъела,
И благосклонны к ней года.
В дыму табачном, с рюмкой водки,
Старушка плачет за столом.
Её рассказом о наколке,
Я без сомнений потрясён.
У бабы Нины есть наколка,
Аж с довоенных, с тех времён…
|