Увы, не художник я…
Просто поэт...
Но хочется в руки взять краски и кисть
и тихо сказать: – Раздевайся, ложись!
Я буду писать обнажённой портрет…
И на пол падут вмиг обрывки одежд.
Невнятный их шелест в ночной тишине,
как музыка, да! отзовётся во мне,
как знак исполнения пылких надежд.
А ты на кушетку уже возлегла;
с усмешкой сказала: – Ну, что же, рисуй!
Но прежде, художник, ты холст загрунтуй!
А я ей сказал, чтоб не лезла в дела
мои и, примерившись, сделал мазок…
А дальше портрет, как по маслу пошёл.
Удачный я ракурс нашёл. Хорошо!
Ажурно пишу: к волоску волосок!
Улыбка твоя, словно робкий рассвет
играет кармином на свежих устах;
(не стану подробно о тайных местах,
хотя смело мог бы – ведь я же поэт!)
И вновь намешал на палитре своей
я масляных красок гремучую смесь
и снова пишу – в вожделении весь –
широкий разлёт соболиных бровей.
Предутренний воздух целительно-свеж.
Как ты беззащитна, подруга моя;
похожа немножечко на воробья.
Озябла, наверное, ты без одежд?
Ну, вот и закончен художника труд.
Ты встала с кушетки: – И это портрет?
Поэт и художник – вот это дуэт!
Ах, ты, мой Пикассо – ну как же ты крут!
|
Просто поэт...
Но хочется в руки взять краски и кисть
и тихо сказать: – Раздевайся, ложись!
Я буду писать обнажённой портрет…
На что ты только не горазд,
Чтоб только втиснуться в альков,
И проявить там свой секрет,
Что нам здесь всем давно знаком!