...Мы не оглохли, нет. Мы сами - глухота
и абсолютный слух, теснясь, подстерегаем.
Мы ждём последнего бессмертного труда,
когда вокруг дурная музыка играет
и лижет руки нам, и смотрит нам в глаза,
и так о молодости нам напоминает,
что можно, кажется, вернуть ее назад,
не видя света, нотной грамоты не зная.
Там - тьма желания, расширенный зрачок,
как спинка глянцевая слова-паразита.
Но жестом просит зажигалку мужичок
и начинается великий композитор.
Когда действительность уже не по словам
и ничего, твердят, хорошего не будет,
звучит в наушниках Бетховен Людвиг Ван,
когда в маршрутке на работу едут люди.
И если шепчутся о нём во время смут -
"он больше собственную музыку не слышит",
то это плату за проезд передают
и, чтоб расслышать их,
я делаю чуть тише.
|