Я записываю слово на бумаге. Для чего?
Чтобы было Робинзоном на столбе насечено
человеческое время, человеческий расчёт:
что в бескрайнем океане слово кто-нибудь прочтёт;
чтоб количество насечек говорило мне: пора
в лес гипербол и сравнений выходить без топора;
что осталась неподьемной эта лодка там, в лесу;
до живой души что думал всё равно не донесу.
Меньше сделать не сумею, хуже я не напишу.
Это я, одетый в шкуры, остров дикий обхожу.
Я записываю слово и подсчитываю лет
проведённых дозировку, чтоб не кончился поэт
в колпаке своём козлином, что-то шепчущий в бреду.
На песке след голой лапы человеческой найду.
Может быть, здесь пленных ели и играли в волейбол.
Может быть, я слишком долго дома вглядываюсь в пол
и уже всё понимаю, и стираю пот со лба.
Как записана, однако, добросовестно судьба:
ничего со дня крушенья не ушло в тартарары,
спасено до самой смерти от тропической жары.
|
