— Не надо плакать. Слышишь, Оля?
Нельзя стоять на полпути.
Здесь нет зевак, нас только двое,
А выход надо бы найти.
— Но как, ведь это невозможно?
Я здесь уж битых полчаса.
Руки коснулась осторожно:
— Ты веришь, Коля, в чудеса?
— Дана нам память, что б хотя бы, —
Он помолчал, — не знать потери.
А чудеса... они для слабых.
Для тех, кто топчется у двери.
— Пойми, я шла сюда в надежде,
Что помню всё, что всё нормально.
И дело даже не в одежде.
Она заплакала печально.
— Ну ладно, ладно, вытри слёзы.
Дай мне подумать, не спеши.
И он, закрыв глаза, серьёзно
Затих, в пугающей тиши.
Возникла в мыслях раздевалка.
Девчушки новенькой глаза.
Скамейка, на полу скакалка.
Крыжовник, вишенка... лоза.
Ассоциаций ряд был чётким,
Испуганной девчонки взгляд.
Бананы? Яблоки? Морковка?
Нет, это точно виноград.
В тот день, едва переобулся,
Увидел Олю возле двери...
Открыв глаза, он улыбнулся:
— Пойдём-ка, кое-что проверим.
А вот и нужная табличка.
Открыли шкафчик, вдруг не то.
Сапожки, шарфик, рукавички.
С опушкой, Олино пальто.
Минутой позже… раздевалка,
Двух малышей, серьёзных, тех,
Учила жизни воспиталка,
Как не забыть свой шкафчик. Эх…
Всего лишь маленькая жизнь,
Всего одной минутой раньше.
Как взрослой жизни атавизм.
Без злобы, хитрости и фальши.
|
Например, здесь: