Горшечник
Я наблюдал как делают кувшин,
Из глины грубой, чёрствой, непослушной.
Как на кружале разбивают в блин,
И мнут до боли, мнут до формы нужной.
И глина влажная, заплакана, в слезах,
Вдруг стала кроткой и покорно нежной,
И отражалась жемчугом у мастера в глазах,
И грязной не была, а была белоснежной.
И затаив дыханье чуть дыша,
Придав таинственность изгибам гладким.
Он отдал в печь под музыку огня,
Увековечив глину пламенем жарким.
И вот в руках прекраснейший сосуд,
Он стал не просто атрибут, а украшеньем.
Восторге замер удивлённый люд...
В нём мастера душа сияла отраженьем.
И я пожалуй тоже лягу на кружаль,
Своей природой дикой и строптивой.
Пусть Бог сомнёт, мне старого не жаль,
Воскресну новым и с душой красивой.
Мастер
Придя в карьер где камней груды
торговец глыбы продавал,
А мастер для своей скульптуры
то гладил их, то измерял
То что-то в книжечке запишет
то что-то шепчет, то поёт,
И никого вокруг не видит,
по камню молоточком бьет.
Мне показалось так забавным
как с грубым камнем нежен он,
Вот повернувшись в жесте плавном,
с улыбкой деньги подал он.
Торговец тоже рад пожалуй
и щуря глазки руку жмёт
Вот глыбу валят на салазки,
что мастер в город увезет.
В свой Петроград далёкий, снежный
где переброшены мосты,
Где упираясь в свод небесный,
сверкают золотом кресты...
Пройдут года из глыбы грубой
статую мастер извлечёт,
И назовут её скульптурой-
Самсон и лев, что от руки его умрёт.
Так время смоет все события
Нева размоет берега,
И лишь в безжизненном граните,
секрет хранится бытия.
Вся грациозность тонкой формы
изящных линий и краса...
Так мастерство, что высшей пробы
из глыб рождает чудеса. |
