| | Стихотворение «Пять шпаг в моём сердце» | Предисловие: Federico Garcia Lorca
Campo
El cielo es de ceniza.
Los árboles son blancos,
y son negros carbones
los rastrojos quemados.
Tiene sangre reseca
la herida del Ocaso,
y el papel incoloro
del monte está arrugado.
El polvo del camino
se esconde en los barrancos,
están las fuentes turbias
y quietos los remansos.
Suena en un gris rojizo
la esquila del rebaño,
y la noria materna
acabó su rosario.
El cielo es de ceniza,
los árboles son blancos.
Поле
Пепла цвет у небес.
Цвет у деревьев белый,
плачет сумрачный лес:
в поле жнивьё сгорело
и сгорела стерня.
В красной ране заката
тусклый отблеск огня,
скомканы горы, смяты.
Прячется рыжая пыль
по ложбинам и падям,
в заводях полный штиль,
дремлют тёмные глади.
Неба дымный багрец,
стих чигирь* у плотины.
Где-то стригут овец
опытные мужчины.
Пепла цвет у небес,
цвет у деревьев белый.
*Чигирь - рабочее колесо
водяной мельницы
Romance de la luna, luna
La luna vino a la fragua
Con su polison de nardos.
El nino la mira mira.
El nino la esta mirando.
En el aire conmovido
Mueve la luna luna sus brazos
Y ensena, lubrica y pura,
sus senos de duro estano.
Huye luna, luna, luna.
Si vinieran los guitanos,
harian con tu Corazon
collares y anillos blancos.
Nino, dejame que baile.
Cuando vengan los guitanos,
Te encontraran sobre el yunque
Con los ojillos cerrados.
Huye luna, luna, luna,
Que ya siento sus caballos.
Nino dejame, no pises
Mi blancor almidonado.
El jinete se acercaba
Tocando el tambor de llano.
Dentro de la fragua el nino,
Tiene los ojos cerrados.
Por el olivar venian,
Bronce y sueno, los guitanos.
Las cabezas levantadas
Y los ojos entornados.
Como canta la zumaya,
Ay, como canta en el arbol!
Por el cielo va la luna
Con un nino de la mano.
Dentro de la fragua lloran,
Dando gritos los guitanos.
El aire la vela, vela.
El aire la esta velando.
Романс луны
Луна в ту ночь осмелела:
проникла в табор цыганский
в наряде розово-белом
и с замыслом хулиганским.
Украсть хотела ребёнка,
наверно… Кто ж это знает?
Один был в тот час мальчонка
оставлен в кузне-сарае.
Смотрел он на лунный призрак
во все глаза, сдвинув брови.
И это был верный признак
цыганской горячей крови.
Луна была в кринолине.
Её роскошные груди
сверкали, как на витрине,
как искры в чистом сосуде.
– Беги же, луна, беги же!
Вот-вот цыгане вернутся,
и топот коней всё ближе!
Цыгане в кузню ворвутся,
скуют из лунного сердца
кольца и серьги, браслеты,
получишь от них ты перцу –
цыгане народ отпетый!
– Ну нет! Давай, я станцую!
Смотри на меня, мучачо!
Давай, тебя поцелую –
и ты от счастья заплачешь?
…А кони летят по травам
под бубен степи туманной,
и птица кричит гнусаво
над местностью безымянной...
…Луна по небу шагает,
за нею мальчик-мучачо.
Цыганки в кузне рыдают
отчаянно, слёз не пряча.
La guitarra
Empieza el llanto
De la guitarra.
Se rompen las copas
De la madrugada.
Empieza el llanto
De la guitarra.
Es inútil
Callarla.
Es imposible
Callarla.
Llora monótona
Como llora el agua,
Como llora el viento
Sobre la Nevadа
Es imposible
Callarla,
Llora por cosas
Lejanas.
Arena del Sur caliente
Que pide camelias blancas.
Llora flecha sin blanco,
La tarde sin mañana,
Y el primer pájaro muerto
Sobre la rama
¡Oh guitarra!
Corazón malherido
Por cinco espadas
Гитара
Начинает рыдать
гитара
разбивая чаши
рассвета
начинает рыдать
гитара
и она ни за что
не умолкнет
плач её унять
невозможно
монотонны стоны
гитары
как волна бедняжка
стенает
словно вьюга ревёт
над Невадой
и унять её
невозможно
о далёком плачет
гитара
о сыпучем песке
горячем
что о лилиях
умоляет
о стреле
что осталась
без цели
и что вечер
не встретится
с утром
и о мёртвой птице
рыдает…
О, гитара!
Пять шпаг
в моём сердце!
|
|
| |
Об этом и гитара
