Рассвет не наступил. Темны глаза озер.
Туман в обнимку с онемевшим Доном.
Лишь только звездных стражников дозор
Свой караул несет над небосклоном.
В урочный час для мирного покоя
Столбы-останцы грезятся как сон.
От Малых Див над Тихою Сосною
Плывет до устья нежный перезвон.
Ступаю кротко по камням «голгофы».
Пещерный храм одернул капюшон.
Душе моей ни хорошо, ни плохо,
Но мыслей рой гнетет со всех сторон.
И чудятся в холодном полумраке
Видения давно минувших дней:
Аланы в городище и монахи-
Не нашенских, а греческих кровей.
Явление иконы над столпами,
Рождение святого родника,
И первая обитель за холмами,
Богатая селявкою река.
Татарские набеги в Диком поле,
Крестьяне-однодворцы на Черте.
Гулящий люд, кочующий на воле,
И трудники в извечной маете.
Тут юный царь, наведавшись в обитель,
С монахами делил нехитрый стол.
Тут много позже разинский воитель
С казачьей вольницей расшатывал престол.
Все пронеслось как по степи бураны,
Весь свод событий канул в глубину.
Одни останцы да кусты бурьяна
Сторожко охраняют тишину.
Стою один среди столпов белесых,
Прохлада мнет распахнутую грудь.
Стрекот цикад как перекличка леших…
Пора, однако, отправляться в путь.
Как Дон текут минута за минутой.
И вот уж свет забрезжил вдалеке.
Спускаюсь вниз по тропочке разутой
С молитвой, с белым камушком в руке.
Кусочек края Дивных гор на память,
Осколок этой вечности земной.
В нем солнца свет, родного снега замять,
Сердечное волненье и покой.
Во мне душа поет! Как эта птичка,
Что из лугов приветствует восход.
Как хорошо! Но… скоро электричка.
И новый день, и новый круг забот.
|
