Мороз внезапный обострил все чувства.
Малейшие нюансы чует нос.
На грани самобытного искусства
уменье сделать правильный прогноз
насчёт возможных перемен в погоде.
Я предсказал себе: метели быть!
Хоть не должно быть по приметам вроде…
Чтоб выжить, прыть придётся проявить.
Но поздно!
Поздно!
Уж ярится ветер
и заметает к дому трудный путь.
Темнеет…
Впереди буранный вечер,
а вслед и ночь…
Спасите, кто-нибудь!
Но никого в лесу.
Нет зайцев даже,
и филины попрятались в дупло.
Кто дома вспомнит о моей пропаже?
Поборемся!
Судьбе своей назло!
Я матерею, шерстью обрастая;
взгляд проникает сквозь летящий снег;
пути к спасенью мозг изобретает –
какие б не придумал человек,
но только зверь таинственный, матёрый,
известный всем, как страшный волкодлак.
Завыв, как волк, я дал из чащи дёру
без лыж, ружья, на четырёх сквозь мрак.
* * *
Асфоделью зарос
берег Стикса-реки под горою.
В мир теней перевоз
предстоит … Ну, а ты будь вдовою…
Положи мне обол
в гроб сосновый простой (для Харона).
Всё! Прощай! Я ушёл.
У тебя впереди похороны…
* * *
Там, где с угрюмых диких гор
стекает шум-река,
где человечий кроткий взор
ласкают облака,
где дуют жгучие ветра
вдоль сумрачных долин,
где свет далёкого костра
мерцает, как рубин,
где память о былых годах
спит непробудным сном,
где стрелки встали на часах
в покое вековом,
чуть слышный шорох, скрип и стук,
и стен знакомый цвет –
напоминает всё вокруг
о тех, кого уж нет.
Забытый и заросший сад,
старинной церкви шпиль,
и дом при ней, где жил аббат –
теперь там тлен и пыль.
Пустая древняя корчма
и вывеска на ней,
зловеще-мрачная тюрьма –
приют для голубей.
И только наверху холма
мелькают огоньки.
То окна светятся в домах,
живут там ведьмаки (?)
Порыв шального ветерка
донёс набата звук.
Безумный голос ведьмака
послышался мне вдруг...
|
