Как я люблю, когда бывает много народу в нашей реанимационной!
Все голенькие, только под простынкой, солдат и генерал, и неизвестный,
Забытый всеми грязный разбомжара. Хоть президент, плевать! В одном исподнем
Мы все идем толпой на берег Стикса! Сначала старцы, после помоложе…
И уж совсем некстати, даже дети!
Одни отходят тихо и беззвучно, другие ж, пред свиданием с Хароном,
Начитывают близким завещанье и даже брак с супругой заключают,
Чему, покорный Ваш, бывал свидетель… Ну кто сказал, что брачные союзы
Заключены на небесах? Напротив, их заключают очень приземленно,
И даже лежа, в нашей «богадельне»!
Ну где ж такой продукт нашел Создатель! Где столько раскопал он «вторчермета»?
Чтоб пред его лучистым, теплым взором толпа предстала - племя человеков,
Которым мы теперь вовек зовемся.
Ужо, слепил он из того, что было! (Невольно вспомнишь Авгия конюшни)!
Дерьмо и кровь, кишечный химус, сера, моча и гной, и пот, и сок желудка.
Ах, да! Еще слюна и море желчи! Как много разных сред в себя вобрали
Все представители земли обетованной! И лишь слеза блестит незамутненной,
Не потому ль, что это признак скорби…
Как не люблю, когда бывает мало, иль вовсе нет народа в заведеньи!
Тогда себя ненужным ощущаешь.. СтоИшь как будто на пустой таможне,
А по углам мятущиеся души, и запах печени сырой неистребимый!
Не выгнать их! Ни ультрафиолетом, ни хлором, ни святыми образами.
Такая вот, дружок, у нас работа!
Ты хочешь мне сказать, что я циничен? Что я отъявленный и грубый шизофреник?
А что ж тогда произойдет с людЯми? Кому ж тогда работать на таможне,
Не пропуская тех, кому не время, еще покинуть этот мир прекрасный!
Не оскорбляй меня ты, не подумав… И так на свете много всякой скверны!
Ты зла не делай не чужим, не близким! Уж лучше сам твори ты добрые дела!
А я опять побуду без работы… Хоть и люблю, когда …
|
