Посреди студенческого бала –
танцев, масок, шуток, суеты –
золотой копной волос сияла
и доверчиво смеялась Ты.
И улыбка блеском затмевала
царственность дамасских красных роз.
Мой букет небрежно Ты держала,
позабыв о том, кто их принёс.
Прислонясь к стене,
простой, как веник,
я – типичный троечник-студент –
(на букет истратил кучу денег!),
ждал удобный для себя момент,
подойти чтоб, пригласить на танец…
Но другими Ты окружена.
Как же Ты красива!
Щёк румянец
и зубов жемчужных белизна…
Отвернулся я к окну ночному,
шёпотом сказал себе: – Смотри:
вдоль нахоженной дороги к дому
расцвели огнями фонари...
И ушёл я с праздничного бала,
тяжело стряхнув с себя гипноз
красоты, которой Ты блистала,
стоя у стены с букетом роз.
Аллеи осиял бесстрастный свет луны,
тропинки от дождя насыщенно-влажны.
В таинственно-кабалистическом сиянье
стоишь, к стволу густой ольхи прижавшись, Ты,
похожая на Афродиты изваянье,
богини страсти и любви, и красоты,
полуодетая, в небрежном неглиже.
Молчишь и будто начеку-настороже,
и ждёшь, наверно, что же дальше будет?
А я прочту Тебе чувствительный сонет
в надежде, что вдруг страсть разбудит…
в Тебе давно заждавшийся любви поэт.
|
Не прочь хотя бы пообедать.
Любви ведь можно ждать сто лет
Но вот обед нельзя подделать!