... Теперь летим в степи калмыцкой,
В степи калмыцко-круглолицкой.
Бригада кочевы́х сайгаков
Перемещается,
Рогатых,
А это кто:
Свистят баллоны,
На “Москвиче” гремит зелёном?
Так это ж Женька,
Друг Олега!
Рыбак,
Охотник,
Корефан.
Его зелёную телегу
Сквозь трынь-полынь
Видать едва.
Слегка мы Жене помешали,
Его москвич к земле прижали.
Смотрю,
Кидает втихомолку
Он из окна в арык двустволку.
Потом летит сайгака туша,
Того, что отдал богу душу,
Кулёк с патронами
И нож...
С поличным
Женю
Шиш возмешь.
А в вертолёте
Вдруг не я?
А как её?
По-ли-ция!
Отснимет всё на панасоник
И будет париться на зоне,
(Коль не откупится деньгами)
И дни покажутся деньками.
Он этих щёлкает сайгаков
Систематически
И летом
Без всяких там лицензий-актов
И без охотничьих билетов.
Ему мешают вертолеты,
Инспектора тире пилоты,
Которые сопровождают
Пугливые сайгаков стаи.
С инспектора́ми он устал
Бороться
Видно, старый стал,
А из-за тягостных условий
Подсократилось поголовье...
По девяносто две копейки
При коммунизме был сайгак.
Перевести на наши деньги
Так это,
Вроде как,
За так.
Он был не очень популярен,
С каким-то горьким запашко́м,
Вот если б финскую салями...
За ней придёшь
Вчера с мешком.
Салями
Только для цековских,
Для ветеранов финских войн,
Ну и для жителей московских,
Измученно-голодных,
Вон.
А нам,
В чалме
И в тюбетейке,
По девяносто две копейки.
Коньяк
С грузинскими клопами,
Смущенный кофе
С молочком,
Сайгак
С полынным запашко́м,
Пакеты
С кислыми супами.
Вот скудный тот ассортимент,
Его рабочий ел и мент.
А, вспомнил!
Рыба простипома,
(Ну и названьице!
Оно
Для новых русских не знакомо,
Как и иверия-вино).
В подъезде
Вжаришь полфлакона,
Прости-той-помой
Зажуёшь,
Н-н-ногою
По магнитофону -
От счастья пляшешь и поёшь,
Что, мол, сайгаков
Не стало меньше,
А "просто в свете
Последних дней"
Браконьеры, такие, как Женя
Истребляют их без разрешения…
Ну, тогда, за сайгаков
Налей...
© Сергей Шиповник, 1998
|
