ВЯЧЕСЛАВ ЛЕВЫКИН
цикл "КАЗАЧЬЯ СОТНЯ. ТИХИЙ ДОН"
1.
Казачья сотня полегла в степях.
Как волки, ветер завывал в овраге.
Разграбив поезд под парами на путях,
два комиссара при английских крагах.
Потом они вскочили на коней
и добивать ещё живых помчались,
где ястреб вверх взмывал от их теней
и выстрелы, как эхо, раздавались.
В примятом ковыле они нашли
с разрубленным плечом подъесаула,
в другой руке сжимал он горсть земли.
Они набили в барабаны пули.
Наганы разогрелись от стрельбы,
им рукоять ладони обжигала.
К станице деда десять вёрст ходьбы,
но смерть уже в овраге поджидала.
Он дёрнулся, обмяк, совсем затих,
лишь струйка крови с губ в ковыль сочилась.
Когда луна на небе появилась,
среди упавших не было живых.
На станции гулящая гармонь,
собаки все попрятались от страха.
Смешалась с кашею – портянок вонь,
с кровавой шашкой – белая рубаха.
Вновь комиссары жрали самогон,
краюху хлеба накрошивши в миску,
но всё таращились на золотой погон,
что сорван был с плеча без риска.
Он взгляд им жёг, как яркая свеча
за упокой поставленная в церкви.
Над степью звёзды падали и меркли,
дощатая скрипела каланча.
По ней ходил и зло курил солдат,
бросая взгляд на степь и на дорогу,
держа в запасе несколько гранат,
при нападении надеясь на подмогу.
Но тишина разлита по степи,
кузнечики с восходом стрекотали.
Лишь под парами паровоз сопит,
чтоб комиссары вовремя сбежали.
Собаки блох кусали у домов,
где пьяный храп валился от столов.
Пока ещё крест церкви золотился,
ковыль от крови гуще становился.
2.
Теперь узнать, конечно, невозможно,
когда и кем украден был роман.
Чей был донос, написанный им ложно,
в кого стрелял чекистских дел наган.
Белогвардеец? Офицер казачий?
Пойди узнай, прошло ведь столько лет.
Все были слепы, даже самый зрячий,
всех к долгу вёл их партий партбилет.
Роман издали. Слава голосила.
Корреспондент газеты водку пил.
Казачьи сотни снег в боях месили,
и с новой властью автор не дружил.
Не смел дружить, он был в Чека расстрелян.
Развеян пепел, их гуртом сожгли.
От гнева ржал и в поле рвался мерин,
которого наездник так любил.
Стрелял "максим" и в Крым ворвались толпы
махновцев пьяных белых порубить.
Война гражданская страшнее, чем потопы,
в них главное врага идей убить.
Прошло полвека. Нобеля вручили.
Корреспондент от смокинга робел.
Всю премию на скот пустить решили,
скот племенной. Совхоз их не имел.
Играли марши, говорили речи,
корреспондент от счастья пил и пил.
Никто не смел, никто и не перечил,
спросить, смеясь: "А автор где почил?"
В каких краях развеян белый пепел
и где однополчане берегут
казачий флаг? И божий день им светел,
а может тёмен. Как они живут?
Тогда не смели, а теперь мы сможем
сказать, кто автор, и развеять бред.
И справедливость этим приумножить,
и даже сжечь проклятый партбилет.
Не промолчим, а скажем откровенно:
трагедия казачества в крови.
Читать любви роман самозабвенно
достойно с юности самой любви.
© Copyright: Вячеслав Левыкин, 2021
|