Сон под утро к Катюше пришёл…
Постучавшись, в дом Тихон зашёл,
Снял шинель, сапоги, вещмешок,
«Так устал после дальних дорог.
Катя, Катя, ты слёзы утри,
Я живой, я с тобой, посмотри,
Мы фашисту задали сполна,
Кать, закончилась эта война.»
Бились майские в окна дожди,
Колотилось сердечко в груди,
Вот он рядом, он с ней, он живой,
Он вернулся с Победой домой.
Зря ревела у белых берёз-
Почтальон похоронку принёс.
Но она продолжала всё ждать,
Как без Тихона быть, как дышать?
Как дочуркам своим объяснить,
Что без папки придётся им жить,
И как сердцем то горе принять,
Одиноко ложиться в кровать.
Засветился в окошке рассвет…
В пустой комнате Тихона нет.
Слёз горючих пустился поток,
Дайте воздуха Кате глоток…
Дай ей, Боже терпенья и сил,
Муж погиб, он семью защитил…
Солнце встало, и Катя встаёт,
Жизнь размеренным шагом идёт.
|
Послесловие: НАДЕЖДА ЖУКОВА
Ладно жили Иван с Ефросиньей,
И у них подрастало два сына.
Жили – были, не то что б в достатке,
Но изба была в полном порядке,
Огородец был свой и скотина.
Как любила свой дом Ефросинья!
Мыла, тёрла, стирала и пела!
Но…как туча, война налетела.
Тонкий « сидор» за плечи закинув,
Светлый дом свой хозяин покинул.
И осталась в дому Ефросинья,
Да ещё две кровиночки-сына.
А весной, пряча взгляд свой в сторонку,
Письмоноша принёс похоронку.
Покачнулась изба, покосилась,
Ефросинья, как птица, забилась,
К небу тонкие руки простёрла,
Крик отчаянья рвал её горло.
А наутро ( о, женская доля!)
Собрала «сидор» старшему, Коле.
Собрала в кулак все свои силы,
До райцентра сынка проводила,
И не знала она, не гадала,
Что в последний разочек видала-
Средь ромашек, во ржи, в светлом поле,
Вечным сном уснул старшенький Коля.
В сорок пятом на младшего сына
Похоронка пришла из Берлина...
В старом доме со ставенкой синей
Одиноко живёт Ефросинья.
Снятся сны Ефросинье ночами,
Будто вновь колыбельку качает,
Мнятся ей средь полуночных звуков
Голоса неродившихся внуков.
…И глядят со стены виновато
На неё три убитых солдата.
НИНА БЕЛЯКОВА
Их поджигали ранним утром,
Когда туманы медленно плыли.
Переливались перламутром
На облаках мгновения вдали.
То небеса рыдали кровью,
Когда в детей вгрызался автомат.
И даже Бог, с его любовью,
Не мог сдержать свирепствующий ад.
За партизан фашисты мстили,
За то, что поезд немцев под откос…
У переезда крикнул филин,
Раздался скрежет, набок тепловоз…
Простоволоса шла, босая,
Как сгусток бед в кошмарном мираже,
Лишь на кострище взгляд бросала
Душою мёртвой в белом неглиже…
Её дочурка там осталась,
Лежал в кроватке в хате ангелок,
Она поднять его пыталась,
Но поздно было, рухнул потолок.
И не найти! Сожрало пекло
И часть души, и доченьку… дотла.
А по двору фашисты бегло
Стреляли в ночь. Ну как не умерла?!
На берегу, у речки сонной
Который день без сна и без еды
Простоволоса, взгляд сожжённый,
Как полу жизнь, как выжимки беды…
|
Спасибо, Ефим 
