Сказка
ТАЛИСМАН
ЗАГОВОР
То ли быль, а то ли сказ,
То ли слышал где не раз,
Но в одном далёком царстве,
Православном государстве
Жил да был с царицей царь.
Правда, это было встарь.
Там искусство процветало
И науки изначала
Не упрятывались в ларь.
Стороны той государь
По Закону царством правил,
Государство, Бога славил,
И народ его любил,
От щедрот боготворил.
А царица молодая,
За царём забот не зная,
С Божьей воли понесла.
В срок сыночка родила.
У наследника престола,
Не взыщите, право слово,
Берегли не только честь,
А пылинке даже сесть
На мальчишку не давали
Да науками питали.
Рос умелый молодец.
Как-то раз его отец
В долгом времени иль скоро
Пригласил для разговора.
Не к добру, а злу сиречь
Он повёл такую речь:
«На границах государства
Стало, сын мой, вновь опасно.
Ныне я возглавлю рать,
Чтобы ворога прогнать.
На престол тебе дорога.
Помни – правь во славу Бога.
Свой народ не обижай,
Доброй воли не замай.
Не продайся, как Иуда.
Говорю тебе, покуда
Жив, здоров ещё вполне:
Всяко может на войне…
Ну, не будем про напасти.
Вот, возьми наш символ власти,
Что законность придаёт
Он тому, кто трон займёт.
Талисман сей – дар от Бога.
Не храни его в чертогах.
Будет пусть всегда с тобой:
От беды спасёт любой.
Талисман, как к Богу дверца.
Ты носи его у сердца.
Он на трон благословит.
Тайный замысел в нём скрыт.
И престол займёт лишь оный
Человек богоугодный».
Властный знак подал рукой.
Рать повёл на смертный бой.
С тем расстался с ним, с царицей,
Обняв их у колесницы.
Вскоре прибыл к ним гонец.
«Канул в Лету царь-отец.
Он на поле брани сгинул.
На кого он нас покинул?!
Ворог наголову бит, –
Им гонец тот говорит, –
А ещё, душа-девица,
Коли ты теперь вдовица,
Поминальный плач царю
Правь, встречая с ним зарю.
Год ведя в прискорбном плаче,
Будешь вольною, тем паче
Сын взойдёт тогда на трон», –
Молвил так и вышел вон.
С той поры прошло полгода.
Как-то царский воевода
Полк привёл свой на постой
Ко вдовице молодой.
Воевода – воин бравый,
Раскрасавец величавый,
Верой, правдою служил.
Чин высокий заслужил.
Но характером был властен
И интриг придворных мастер.
С давних пор он возомнил,
Трон, мол, царский заслужил.
Не от малого умишка
Разрастается интрижка.
Согласилась, наконец,
Стать вдовица под венец.
Дифирамбы пел царице
Воевода наш в светлице.
Про любовь свою ей плёл,
А игру другую вёл.
Льстит царице, а народу
Изо лжи другую воду,
Льёт, предав ей смысл иной.
Воеводы стременной
Тоже заговор с ним крутит,
Православных баламутит.
«Воевода наш – орёл,
Воеводе быть царём!»
Не прошло ещё и года –
Кличь несётся от народа.
Сын упрашивает мать
Хоть полгода подождать,
Под венец не торопиться,
Но упряма мать-вдовица.
Подождать не может чуть,
Замуж хочет, просто жуть.
Страсть любви царицу кружит.
Ни о чём она не тужит.
Только просит сына мать
Символ власти ей отдать,
Разрубить чтоб узел разом.
Сын ответствовал отказом.
Задушевный разговор
Воевода с ним повёл
Ради ложного приличья,
Будто чтя его величье:
«Брось, царевич мой, грустить.
Лучше Бога не гневить.
Не перечь любовной страсти.
Слышал я, что символ власти
От меня ты хочешь скрыть.
Пусть уж… Так тому и быть!
В новом месте поселимся,
После свадьбы удалимся
Мы с царицей на покой.
Мне твой трон, пойми, на кой?
Будем заняты любовью,
Поселимся на подворье.
Ты открой глаза на явь,
Государством сам и правь,
Прояви о нём заботу.
Знаю, любишь ты охоту.
Вот её и сотворим.
Тем и распри завершим,
Чтобы не было сомненья,
В знак большого примиренья».
Ночью вызван стременной.
Разговор совсем иной.
Воевода шепчет в уши:
«Стременной ты мой, послушай,
Должен план ты сотворить,
Как царевича сгубить,
Постарайся так придумать,
Чтобы каждый мог подумать:
Жертвой страсти пал своей
На охоте. Символ сей
С тела мёртвого снимаешь…
В тайне всё чтоб... Понимаешь?
Я огласки не хочу,
А тебя озолочу.
И царём, как только буду,
О тебе не позабуду».
Воевода на покой
Отбыл. Ночью стременной
Тайно съездил в лес дремучий.
У реки, где берег круче,
На тропе меж двух дубов
Натянул без лишних слов
Тетиву из бычьей кожи
И с ухмылкою на роже
Не скрывал, презренный, зла.
Будет выбит из седла
Всадник. О, несчастный случай…
Сиганёт конь в речку с кручи.
Тайный замысел свершит,
Воеводе угодит.
Стременной улики спрячет,
На лице скорбь обозначит.
Утром пала ночи сень.
Занялся зарёю день.
Свита держит путь к воротам,
Отправляясь на охоту,
Где царевич молодой,
Воевода, плут большой,
Подготовятся к охоте,
Разногласья сгладив вроде.
Вот и судный день настал.
Свита сделала привал.
Стременной вертелся тут же.
Подтянул подпругу туже
У царевича коня.
Незаметно, втихаря,
Под седло колючку сунул,
Чёрта вспомнив, смачно сплюнул,
О ладонь ладонь потёр
Стременной: хитёр, остёр.
Прошептал со злобой: «Вот те!»
Звук трубы – сигнал к охоте.
Вмиг царевич на коня…
Шевельнул чуть удила,
Тот как с привязи сорвётся,
По тропе стремглав несётся,
Как свободная стрела –
Стременного то дела.
Конь летит и нет надежды.
Хлещут ветви, рвут одежды.
Вспять несутся дерева.
Ближе, ближе тетива…
Вот он – замысел обмана.
Время есть у талисмана.
Божий луч вблизи сверкнул,
Тетиву и рубанул.
Та, как раненая, взвыла,
Путь царевичу открыла.
Впереди речной поток.
Конь и вместе с ним седок
Камнем вниз слетают с кручи
В глубь речную, воду взбучив..
Талисман проявит прыть,
Из глубин поможет всплыть.
Седока схватив за шкирку,
Опускает на подстилку,
Из травы её свернув,
Жизнь в царевича вдохнув.
Что же свита? Охнув разом,
Не успев моргнуть и глазом
На свершённые дела –
Будто оторопь взяла.
За царевичем охрана
По тропе несётся рьяно.
Выбивается из сил.
След царевича простыл,
Приведя к опасной круче.
Виден здесь несчастный случай…
Над рекой нависла мга.
Прочесали берега.
Тайну скрыв, речные воды,
Вызвав гнев у воеводы,
К морю синему текут,
Символ власти не вернут.
План постигла неудача.
А царица, громко плача
По царевичу навзрыд,
Свадьбу всё ж не отменит.
Срок другой велит отмерить.
Во дворец вернулась челядь.
Срок назначенный пришёл:
Воевода стал царём.
Чтоб народ не бучил страсти,
Был предъявлен символ власти,
Что подделал стременной.
Закатили пир горой.
В ночь влюблённую царицу
Новый царь запёр в темницу.
К ней приставлен стременной.
Думал: быть судьбе иной.
Но недаром говорится:
Предал раз – другой случится.
Нет надежд на дурака.
С тем и царствует пока
Воевода наш бесчестный.
В жёны, облик чей прелестный,
Он другую деву взял.
Смутой царство повязал.
ДВАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
Дикий лес. Олень. Поляна.
Тихий шёпот из бурьяна:
«Натяни-ка лук, сынок.
Докажи, что ты стрелок».
Посвист той стрелы раздался.
Кто-то громко рассмеялся:
«Мимо, воин-удалец».
«Ты взгляни, взгляни, отец!
Видишь, ранил я оленя, –
Молвил юноша смелея, –
След кровавый на земле.
Цель задал своей стреле
Я, выцеливая точно.
Выстрел, право, непорочный.
Так учил меня Стрелец».
«Браво, браво, молодец! –
Третий голос раздаётся, –
Хоть олень и в чащу рвётся,
Далеко не смог уйти.
Кровь покажет, где найти».
В путь отправились все трое,
Разыскать трофей чтоб вскоре.
Но прогнозам вопреки
Оказались у реки,
Где отец, мрачнее тучи,
Сыну свой рассказ озвучил.
Было то давным-давно.
Знать нам правду суждено.
При царе, что славно правил,
Был боярин. Он возглавил
Полк прославленный стрельцов,
Разудалых молодцов.
Полк не раз вёл счёт победам.
Был царю боярин предан.
Цел в боях и невредим.
Рядом с ним в строю и сын.
Отбыл полк в составе рати
За царём, где жизни ради
Не жалели живота
В битве той. Победа та,
Что пришла на поле брани,
Горем стала – пал боярин.
В поле плакал над отцом
Сын, что прозван был Стрельцом.
Слёзы лил юнец безусый,
Храбрый воин светло-русый.
После гибели царя,
Лишних слов не говоря,
Службу царскую отринул
И сестру, и мать покинул,
И отшельником в леса,
Там, где птичьи голоса
От тоски излечат душу,
Ледяную снимут стужу,
Что на сердце залегла,
Отбыл, чтоб не ведать зла.
Был в решении уверен.
Он в лесу сработал терем.
В одночасье заскучал:
Жить к себе сестру позвал.
Та подругу сговорила.
Вместе с ней и укатила.
Обе вдруг явились в лес,
Словно ангелы с небес.
В долгом времени иль вскоре
Две девицы в разговоре,
С явным умыслом в лице,
Восседая на крыльце,
Тайны ведали друг другу.
С хитрецой сестра подругу
В разговоре подвела,
Что, мол, брату бы пора
Подыскать себе подругу,
Как достойную супругу.
Жизнь связать с ней, наконец,
И пойти бы под венец.
Тут подруга вдруг зарделась.
И куда уж смелость делась:
Прошептала, чуть дыша:
«По нему давно душа
Ноет. Я в него влюбилась…
Мне такое и не снилось.
Потому с тобою в лес…»
Вдруг откуда-то с небес,
Речь прервав младой девицы,
Божий луч скользнул по лицам,
А затем, на землю пав
И законы все поправ,
Он в клубок свернулся яркий,
Не холодный и не жаркий,
Покатившись в лес густой,
Манит, манит за собой.
Две девицы удивились:
За клубочком устремились.
Через лес он вёл да вёл…
И к большой реке прибрёл,
На траве, где без сознанья,
Может быть, и без дыханья
Странный юноша лежит.
Он в крови и весь избит.
Дышит парень еле-еле,
Чуть душа теплится в теле.
Вся в лохмотьях его плоть.
Не лишился б жизни хоть…
Тут клубок на грудь скатился:
В талисман оборотился.
Позван был сестрою брат.
Он помочь девчатам рад.
Переносят парня в терем.
Пролежал он две недели.
Бредит. На исходе дня
Как-то вдруг пришёл в себя.
Рядом с ним сестра хлопочет.
Он спросить о чём-то хочет.
«Где я?» - тихо молвил он.
«Ты друзьями окружён.
Говорить тебе опасно.
Заживают раны. Ясно:
Отпустила ныне смерть.
Надо только потерпеть.
Не чурайся жизни жажды.
Скажешь как-нибудь однажды,
Что с тобой произошло,
Причинил тебе кто зло.
Отдыхай пока что в радость.
Разреши мне раны смазать».
Пролежать он долго мог.
Взять сестра не может в толк,
Объяснить, как так случилось,
Что она в него влюбилась.
Мысли вяжут переплёт,
А любовь в груди поёт.
Вечерами у постели
С разговорами сидели
И в один из вечеров
Рассказал, кто он таков.
Удивились все: не знали,
Что царевича спасали.
«Мать, поди, с ума сойдёт:
Кто меня и где найдёт?
Надо б в царстве мне сказаться».
«Слушай, - брат стал сомневаться, -
Ты пока что отлежись,
Никуда не торопись,
Покоряясь Божьей воле.
Буду я в столице вскоре:
Мать проведать в самый раз.
Разузнаю всё тотчас»
Он с подругою сестрицы
Направляется к столице.
Время действовать велит.
А подруга говорит:
«При дворе живёт кухарка,
Испокон моя товарка.
У неё всё на виду.
С ней тебя я и сведу».
Так, ни шатко и ни валко,
Повстречался брат с кухаркой.
Та ему и говорит:
«Стременной, что сторожит
Нашу матушку, обижен,
Что к царю он не приближен.
Стал он злоупотреблять
Чаркой. Может всё сказать.
Посидел бы с ним за кружкой:
Он расскажет всё, что нужно.
Пригласи его в корчму,
Всё расскажет – что к чему».
Так Стрелец и поступает.
Стременной всю изливает
Душу грешную свою,
Как был новому царю
Предан. Выпивка с похмелья
Не приносит вновь веселья.
Опьянел он вскоре в дым,
План коварный и раскрыл.
Возвратился в терем скоро.
Рассказал всё слово в слово.
Наш царевич был смущён.
Но любовью награждён
Был хозяина сестрицей.
Их любовь видна на лицах.
Полны негой всех сердца:
И подруги, и Стрельца.
С этих пор они решили
Собирать благие силы.
Терем их, что бастион.
За царевича, за трон
Побороться нужно вместе,
Дожидаясь доброй вести.
Все сказались о любви.
Обвенчались, где смогли.
Боги, как они просили,
Их детьми благословили.
Сын царевичу был дан.
Нарекли его Руслан.
Дочь Стрельца собой красива.
Имя дали ей – Людмила.
Дети радуют отцов,
Как сто тысяч мудрецов,
И растут, забот не зная,
И взрослея, и мужая.
Стало в тереме светлей
От улыбок и детей.
Наконец пришла в светлицу
Весть благая из столицы.
РАСПЛАТА
У излучины реки,
Где прогнозам вопреки
Не олень подбитый сгинул,
Где отец поведал сыну
Выше сказанный рассказ.
«Вот, Руслан, и весь мой сказ.
Ныне время подоспело.
В путь, пора идти на дело».
Царь бездарный – сумасброд.
Не любил его народ.
Не даёт царю он продых:
Должен царь уйти на отдых.
По народной воле он
Покидал обманный трон.
Сыну вздумал воевода
Трон отдать, во славу рода.
Как проведал наш Стрелец -
Воевода-то хитрец:
Сам бы править продолжал.
Ведь народ того не знал:
Сын с рождения – чудак,
По народному – дурак.
Воевода вкруг столицы,
Дабы не проникли лица
Заговору помешать,
В воротах поставил рать.
Исходя из древних правил,
Свиту царь-злодей возглавил,
А пред ними крестный ход.
Ждёт на площади народ.
Грозно хмурится погода.
Поспешает воевода.
Ждёт-пождёт архиерей,
Коронует что царей.
А царевич в это время,
Разрубая узы бремя,
С домочадцами под стать
У ворот столицы. Рать
Их, конечно, не пускает.
Талисман с груди снимает
Наш царевич: из-за туч
Озаряет Божий луч.
Клонят ратники колени
Перед Божеским явленьем.
За царевичем идут,
Клятву верности дают,
Простирая руки к Богу,
Расчищая путь-дорогу.
Гром грохочет, а народ
За царевичем идёт.
Во главе могучей рати
К месту лобному он скачет.
Ратники стеной идут,
За собою всех зовут.
Там архиерей кадило
Поднял... Да не тут-то было!
А буянство чёрных туч
Прорезает светлый луч.
Царь-злодей архиерею:
«Возводи на трон скорее!»
Гром грохочет в небесах,
А народ покинул страх.
Он кричит: «Вот символ власти.
Только Бог над нами властен.
Знак сей Он нам подаёт,
Кто на царский трон взойдёт».
И как раз тут из темницы
Стременной ведёт царицу.
Та к царевичу свой взор:
«Гнев оставь, мой сын. Позор
Седину мою окутал.
Видно, чёрт меня попутал.
Опозорила себя,
Воеводу так любя.
Вот за то и поплатилась.
День и ночь я в плаче билась.
Коль вела бы траур год,
Не видать бы всех невзгод».
Стременной хоть заикался,
Но во всех грехах признался.
Как побитый пёс, скулил,
И народ его простил.
«Врёт он!» – крикнул воевода.
На глазах всего народа
Вожделенный талисман
Рвёт с груди, что Богом дан.
Злобно шепчет: «Погоди-ка!»
Возмущён небес Владыка.
Божий луч вдруг заискрил –
И его испепелил.
Божий суд толпа признала.
Солнце в небе засияло.
На язык народ востёр:
«Лихоимца Бог растёр!»
Был конец его бесславен.
А царевич, трон возглавив,
Возвратился во дворец.
Воеводский пост Стрелец
Унаследовал отныне.
Во дворце живёт доныне.
И царевич горе зря
Не чинил. Указ царя
Мать за всё прощает вскоре.
Стременной же спился с горя.
Так и надо сатане…
Новоявленной вдове,
Что с придурковатым сыном,
Изрекли: «Идите с миром».
Для народа царь – кумир.
Ныне в царстве полный мир.
Новый царь недолго правил,
Ради сына трон оставил,
Передав свой талисман,
Символ, что им Богом дан.
На покой он отбыл с милой.
Царствуют Руслан с Людмилой.
И числа восторгам несть.
Обвенчались: пир в их честь,
И Людмилы, и Руслана.
«Горько!» – им кричали рьяно.
Я там был, мёд, пиво пил,
Да усы лишь обмочил.
По усам-то всё сбежало,
В рот ни капли не попало…
Январь 2010 года.
|