[center]
Неизмерима ширь морская.
Куда ни кинь пытливый взгляд –
простору нет конца и края,
и горизонт огнём объят.
Песок прибрежный беспокоя,
идёт приливная волна.
У моря нет ни дня застоя,
нет безмятежности и сна.
Не может ни на миг забыться,
на время обрести покой.
О скалы море будет биться
с мятежной вековой тоской…
То в вялом вкрадчивом движенье,
а то вздымаясь и бурля
(и незавидно положенье
тогда любого корабля).
…Закат на море. Горизонт
втянул в себя шар раскалённый.
Волнуется Эвксинский Понт,
цвет моря сумрачно-зелёный.
И звёзды кое-где взошли,
и месяц светится двурогий.
Белеет парусник вдали,
волна ласкает босы ноги.
Стекает по отрогам гор
бриз освежающий вечерний.
– Ты любишь? – слышен разговор.
– Люблю, люблю, уж ты поверь мне…
петрович
Уже тепло и дует с моря бриз,
Течёт моча по сходням у парома,
На ляжках рыбья высохшая слизь,
И всё лицо опухшее от рома.
Когда- то был матросом - первый класс,
Теперь смотрю на стаи белых чаек.
Замыт песком дырявый мой баркас,
И я бичом суда в порту встречаю.
Зелёных мух над кучей рыбы рой,
Блестит вода, в глаза мне солнце светит,
У ног босых шипит в песке прибой,
На вешалах висят гнилые сети.
Волной прибило порванный матрас,
Киiит планктоном вылезшая вата,
И ссыт в песок, замывший мой баркас,
Мальчишка нарядившийся пиратом.
Толпу туристов гид ведёт ко мне,
На горизонте парус белой птахой,
И пара чаек роется в говне,
Картина маслом. Ну бы вас всех на...
А где-то есть на реках толстый лёд,
Полгода ночь, там холодно и жутко,
А здесь у бара в мини юбке ждёт,
Богатого клиента проститутка.
И запах роз, и шёпот при луне,
В кустах мелькают чьи-то жопы, лица,
Солёный ветер обещает мне,
Что может быть удастся похмелиться.
За кучей хлама поминаю мать,
И мне прибой сердито отвечает,
Пацан присел за шлюпками пос...ать,
Там будет в чём порыться паре чаек.
А ветер стих, но волны прут дуром,
Матрас размыло, вылезла вся вата,
В баркасе был давно забытый ром,
И завтра снова будет херовато.
Пацан пос...ал и рядом с кучей спит,
Ноздрёй выводит песенку со свистом.
Ну что пристал? Иди ты на...й гид,
Веди подальше грёбанных туристов.
петрович
Бразильский берег за кормой,
У нашей пищи пряный вкус,
Богатый груз везем домой,
На Зурбаган мы держим курс.
Нам Млечный путь - туман в реке,
И время есть коротким снам,
Креолка с веером в руке
Таверны дверь откроет нам.
Маяк, фарватер освети,
Сквозь шторма зимнего оскал
Святая дева, дай пройти,
Живыми мимо грозных скал.
И мы в порту опустим грот
И кто то столько ждать устав,
Меня в таверну отведёт
Взяв за просоленный рукав.
В её глазах морское дно,
Мне этой ночью не уснуть,
Здесь море просится в окно
И курс рисует Млечный Путь.
orwell
Возвращение моряка
Ты чего вдруг стала недотрогой?
Я вернулся!!! А ты локон крутишь…
И какой-то стала очень строгой -
Мол, не лезь, а то сейчас получишь!
А вот раньше было по-другому,
А вот раньше было всё иначе…
А сейчас ты будто впала в кому -
Не смеёшься, не грустишь, не плачешь…
Не сиди ты вроде истукана!
Обними меня, скажи два слова.
Виски мне плесни на дно стакана,
И любовь придёт к нам, Дженни, снова!
Мы пойдём в портовую таверну,
Мы с тобой на пару спляшем джигу.
Мы закажем для начала перно
И вернём любовную интригу
В отношенья наши, мой дружочек…
Что я вижу? Чудная картина!
Ну, не плачь, возьми скорей платочек!
Ведь сегодня день святого Валентина…
петрович
Ну чтож, порядок на судне вроде,
Воняет пристань несвежей рыбой,
Корвет с отливом уже отходит,
Прощай Малага - привет Карибы.
Ну что ты боцман у борта киснешь,
И берег сверлишь угрюмым взглядом,
Ещё вернёшься на эту пристань,
Оставь в покое у пушки ядра.
Не отсырел бы в бочонках порох,
Бардак на судне, а это скверно,
Ты сдал похоже тюлений потрох,
Я уж не помню о той таверне.
Мы в парусине и стаксель поднят
Пора забыть бы об этой блажи,
Ты точно знаешь, уже сегодня
Она со свежим матросом ляжет.
И есть от смеха у рта морщины,
И держит крепко цветок зубами,
Она ведь любит когда мужчины
Из за неё как бараны лбами.
Ну вот и чаек не слышно крика
И этот берег вдали растаял,
А курс мы держим в Пуэрто - Рико
Там ждёт креолка почти святая.
Любая пристань и шлюх навалом,
Нам в тёплых странах звенеть монетой,
Но что то боцман тебя прижала
Конкретно эта, конкретно эта.
Возможно это немного пошло,
Но время будет и для печали.
Корвет отходит, все чувства в прошлом,
И хватит боцман усы мочалить.
orwell
Ночь наступила на краю Земли,
А в гавани суда толкутся.
Покой найти не могут корабли,
Не могут обрести приют свой…
Звезда, сверкнув, печаль их осветила,
Их неприкаянность и горе.
Свой луч звезда в пучине утопила,
В далёком неизвестном море.
Но кораблям не спится в бухте тёмной,
Их такелаж скрипит и стонут снасти,
Как стонут женщины в истоме томной,
Горя в огне неутолённой страсти.
А экипажи кораблей на берег
Последний грош спустить уплыли.
Матросы почему-то верят,
Что девочки в порту их не забыли…
Плеснули в борт неспешливые волны,
И ветер с берега расправил паруса.
Вдыхая ветер грудью полной,
Флот покидает гавань. В небесах
Звезда, которая лучи дарила
Морской пучине, а теперь,
Дорогу в море флоту осветила,
Открыла в неизвестность дверь…
Скитаясь по бушующим стихиям,
Летучие голландцы не умрут…
Сижу и думаю: зачем писал стихи я?
Зачем затратил время я и труд?
Стихам моим в пучине сгинуть суждено.
А что – не так? Вот то-то и оно…
петрович
Гнилой остов и водорослей массы,
Разбитый бриг давно не ждёт гостей,
Покинул пленник мёртвые саргассы
Чуть шевеля обрывками снастей.
На трапах бледной плесени уступы,
Над судном смог болезни и беды,
А в трюме вонь, раздувшиеся трупы
И целый фут зачумленной воды.
Спаситель ветер поднимает волны,
За судном тянет водорослей шлейф,
Как призрак бриг, воды забортной полный,
Судьбой отправлен в многолетний дрейф.
Лежат на юте тряпки и скелеты,
Глядят на них угрюмо небеса
И красит луч холодного рассвета
В кровавый цвет гнилые паруса.
А где то берег, сети, развалюха,
Блестит на вёслах высохшая соль,
Там Грея ждёт горбатая старуха,
С таким красивым именем - Ассоль.
Конечно здесь, не как у Грина в книге,
Приносит много нового сквозняк,
И Грей не топчет палубу на бриге,
Он у камина пользует коньяк.
Седой мужчина сыт по горло ромом,
Ему претит матросских драк угар,
Он пьёт коньяк, ест устрицы с лимоном,
И держит рядом ящичек сигар.
Но над камином скрещенные сабли,
Часы Буре причудливых работ,
А на подставке маленький кораблик,
Который в снах наверное плывёт.
Достойно славы, с этим мы не спорим,
Но в прошлом шёпот ласковых путан,
Пусть за окном шумит сердито море.
Ты постарел отважный капитан.
Уже не ждёшь когда отпустят боли,
И вновь придёт удачи полоса,
В мечтах тот порт, где все твои Ассоли,
Ночами шьют из шёлка паруса.
петрович
Лежит ракушка у меня на антресоли,
Её мне стоит только к уху поднести,
Как шум прибоя, запах рыбы, привкус соли,
Отдать концы, отходим, Господи прости.
Поставлен стаксель, боцман берег кроет матом,
Ведь провожать в свободный поиск это блажь.
Шипя вода ползёт по палубе к шпигатам
И с лёгким свистом ветер лижет такелаж.
Мы шторм прошли, он паруса порвал на ленты,
А юнге руку проколол испанский дон
И не пираты мы, а каперы с патентом,
Мы не один на дно пустили галеон.
Меняем галс и матросня бежит по вантам
И штурман пьян уже до перхоти бровей,
А юнга в трюме скромно пользует инфанту,
Лицом как лошадь, но породистых кровей.
Картина маслом, жаль что это всё не с нами,
Но есть скала, на ней маяк и видно мне,
Как на холсте штормует бриг в облезлой раме,
В рыбацкой хижине на глинянной стене.
И за окном шипит волна по гальке глухо,
А шторм проходит стороной и ветер стих.
Свою ракушку потихонечку от уха,
Я отведу и напишу об этом стих.
orwell
Дельфины резвились, по гребням гуляя
Беспечных, неспешливых, трепетных волн.
Я к берегу плыл, чёлн рулём направляя,
Он был ненадёжен - мой старенький чёлн.
Мне краешек неба спускался на плечи,
Мохнатое облако плавно плыло,
Мой путь завершался сегодня под вечер.
Не знаю вот только - куда занесло
Мой скромный челнок. Берег грусть навевает –
Я в плаванье этом смертельно устал…
В лагуне никто моряка не встречает.
Никто не наладил в лагуне причал.…
Но вдруг вижу я, что как будто из пены,
Девчонка возникла - мне машет рукой.
И тут у меня подкосились колена
И в сердце моём воцарился покой…
Остался я жить в этом пальмовом мире.
У нас с нею двое туземных ребят...
... А в Северной жутко далёкой Пальмире
В Балтийское море печально глядят
Глаза… В них давно уже высохли слёзы.
На лесом поросшем глухом берегу
Стоит одиноко в жару и морозы…
Простите, я больше писать не могу...
петрович
Трико, носки, сиреневая майка,
Балкон, перила, тополь у окна.
По жизни кто? Да так, домохозяйка.
Пока ещё ни разу не жена.
Уже за тридцать, но надежда греет,
Швырнёт судьба удачами с небес.
Вот меж домами алый парус Грея.
Нет, это щит рекламы МТС.
Таких сейчас, как в старой шубе моли,
Но вот, напротив, чьи-то голоса.
Там шум, и Греям, местные Ассоли
В скандалах режут в клочья паруса.
Дождливый двор, за лавкой мокнет глина,
Летят с балкона, капли в лебеду.
Прости, Ассоль. Я не читаю Грина,
Но если хочешь, вечером приду.
orwell
На море я смотрю. На горизонт…
Лежит там берег противоположный.
Совсем не чёрный он – Аксинский Понт –
цвет моря пепельно-тревожный…
Я вижу чёлн под парусом вдали...
Куда плывёт? Хотел бы это знать.
За дымкой исчезают корабли.
Могли бы и меня с собою взять…
Без багажа взошёл бы я на борт,
рукой махнул друзьям на берегу
и навсегда родной покинул порт.
Без боли с ним расстаться я смогу.
Уплыл бы я в далёкие края...
Я в Африке, к примеру, не бывал.
Об Огненной Земле мечтаю я,
где топит корабли в проливе шквал...
Приплыл бы в тропики на острова,
чтоб поваляться голым на песочке,
чтоб погрузиться в негу волшебства
и чтобы нюхать райские цветочки.
И женщину найти, чтоб сдаться в плен –
туземку пышную найти бы…
Чтоб встать мне окончательно с колен,
уплыл бы из России на Антибы…
… Стою, смотрю на чаек белых,
крутящихся над кромкою прибоя,
кричащих беспокойно-оголтело,
ни в штиль, ни в шторм не знающих покоя…
петрович
Опала пена у волны и горб не вспучен.
И альбатрос над шлюпкой кружит виражи,
Кокос у борта, чайка села меж уключин,
Проснись надежда, рядом берег - будем жить.
Ушли от шторма зюйд - тень - зюйд попутным ветром,
И у меня шипела пена по ногам,
Наш бриг в упор расстрелян каперским корветом,
Теперь мой бот несёт к испанским берегам.
Я боцман, значит никого не ниже рангом,
Захватим судно и начнём ещё главу,
В любой таверне наберу себе команду.
Раз чайка села, значит - точно доплыву.
Ну, вот и скалы, дикий пляж, и шум прибоя,
Волна мой бот по гладкой гальке пронесла,
Как хорошо, что мой тесак всегда со мною,
Сейчас я ногу отстрогаю из весла.
Пойду по берегу людей искать хромая,
Над морем тучи, шквал принёс грозу и гром,
Как жаль, что нет со мной родного попугая,
Он из чужой посуды пьёт сегодня ром.
orwell
Плачет нынче небо
горькими слезами,
Затерялось солнце
среди грозных туч.
Молнии стегают
горизонт кнутами,
Воздух, как текила,
терпок и тягуч.
Чайки над прибоем
в танце, как в припадке.
Что им шторм и буря,
что им дождь и гром!
Разрезают волны
чёрные косатки.
Весело косаткам
в море штормовом.
На безлюдном пляже
под скалой-утёсом
Лодка притаилась.
Ждёт крутых парней.
Только шторм утихнет –
к дальним барбадосам,
К голубым карибам
уплыву на ней…
петрович
Я крадусь как пират по тенЯм через сон, сквозь обломки галеры,
Сквозь обрывки цепей и скелеты рабов по разломанным бимсам,
Ты погромче кричи, я насильник в ночИ в тёмной маске химеры
И в измазанных слизью, воняющих рыбою джинсах.
Я с галеры сбежал, там одни мертвецы, под шпангоутом течи,
Я бродил в темноте, и таверну искал, где спиртное пьют люди,
Но увидел тебя не готовой к такой нежелательной встрече
И прокрался в твой сон заплатив за проход мрачным демонам гульден.
Где то в прошлом залив и обломки судов, перекрещены реи,
Я найду уголок и тебя утащу, где ни шума- ни света.
Это просто кошмар, в этом сне, в темноте я тебя поимею
И не раз, и не два, но тебе как мне кажется нравится это.
Там, в заливе волна и обломки судов в грязной пене и тине,
Мы уйдём на фелюге, ты спрячь эти косы под мокрым беретом,
Я галерный гребец, вот свинина и ром, собирайся рабыня.
Мы выходим с отливом, нам только дождаться рассвета.
|
