Ни к чёрту вечер. Расшалились нервы.
Мне б водки. Водки… Так, чтоб в полусмерть.
Ну, не последний. И, отнюдь, не первый,
кому судилось на костре сгореть.
Костёр земных страстей… Подкинь дровишек.
Глаза от дыма режет. Слёз не прячь.
Сам вынес приговор. И сам подпишешь.
Преступник, обвинитель и палач.
Посмел любить… Любить любовью грешной.
Земною. Настоящей. До золы.
Вливая безысходность в неизбежность.
На душу одевая кандалы.
Виновен. Суд присяжных – жизнь и время.
Ночей бессонность. Расстояний крест.
Напиться б в полусмерть – разбавить темень,
раскрасив морок в радужный протест,
покуда не настанет отрезвленье
и ясностью придавит, отобрав
у домыслов, надежд и у сомнений
того, кто был в своей любви не прав.
Виновен. Жизнь – досадная привычка.
Тут время слово молвить палачу:
снести башку у обгоревшей спички –
такое и ребёнку по плечу.
А мне, вот, сложно… Быть самоубийцей.
Ведь я же знал того, что так любил.
Не знавшие любви, как есть, счастливцы.
А я, дурак, любовью счастлив был.
Ну, не последний. И, отнюдь, не первый,
кому судилось на костре сгореть.
Ни к чёрту утро. Расшалились нервы.
Мне б водки. Водки… Так, чтоб в полусмерть. |
