Вячеслав Левыкин
Прогулки по Венеции
1.
Я был в восторге от Венеции,
но жить подолгу в ней не смог.
Любовницы пятнистый дог
взбегал на мостики и лестницы.
Тянуло гнилью, слизью вечною
в протоках узких рукавов,
когда с приезжею беспечностью
турист в гондолу сесть готов.
Смеялась женщина загадочно,
вся льнула к моему плечу.
Но шведы с лицами припадочных
несли горящую свечу.
Сан-Марко их владела мыслями
и базилика и вино,
друзей они завалят письмами,
что в ночь открыто казино.
Подсвечен столб у льва крылатого,
гондолы отошли ко сну.
Мне не было пути обратного
в свою безумную страну.
Все путешествия желательны.
В прибрежном сквере, я то знал,
от времени покрытый патиной,
бюст Гёте старому стоял.
Мы возвращались в дом над сваями,
где сырость в каждом из углов
от первых дожей кровно спаяна
в штормах под Розою ветров.
Пёс знал маршрут обратной линии,
у окон возникал извне.
Там ставни прижимались клиньями,
не били чтобы по стене.
В любви художница весёлая,
как стон и крик под потолок,
пила, поёживаясь, голая
из пачки виноградный сок.
Я бормотал, как прокажённые
бубнят о гневе высших сил:
« Московские холмы зелёные
зачем взял в жертву Азраил?»
2.
Звезда морская тонет в сетях утра,
простор лагуны шторы шевелит.
Венеция, я не скажу, что мудро
построена, под ней вода шипит.
Считалось, что обуздана стихия
и вознесётся город на века.
Республика и вслед олигархия,
потом провинция австрийского штыка.
Италия отбила достоянье,
где дожи спят напыщенно в гробах.
Приливы и отливы, как сиянье
дворцов в каналах и на небесах.
Ещё туристы шастают в гондолах,
гудит Сан-Марко речью разных стран,
но понимает даже пришлый олух,
что катастрофе старт - к движенью дан.
Венеция, над пропастью у ада
ты примостилась прихотью творцов.
Уйти на дно, вот всё, чему ты рада,
исчезнуть без следа и без концов.
1980 г., Падуя - Венеция
|
