Предисловие: Я написал коротенькую поэму "Плутовочка", читатели стали просить написать что-нибудь более объёмное, ну я и разусердствовался и написал роман в стихах "Русалочка" объёмом 5 глав ровно по СТО четверостиший и без натяжек концовок глав. На Стихи.ру засомневались в "ровно сто",- я сделал вариант с нумерацией куплетов))) В интернете можно найти рецензии на эту поэму. Так вам даю без нумерации,так как меньше места займёт на ресурсе. Р У С А Л О Ч К А
Глава - 1
Лето. Полдень. Рутой – мятой
Зацвели вокруг сады.
Дом. Колодец. Радиатор
Закипает без воды.
Захожу во двор. Стучусь я, -
Попросить хочу ведро.
Дверь открыл, кричу: - Бабуся! –
Нету в доме никого.
Вышел. Постоял немножко.
Снова стал я звать людей, -
На порог выходит кошка,
Следом девушка за ней.
Лет семнадцать – восемнадцать,
Больше ей никто не даст.
Говорит мне тихо: - Здрасте!
Отвечаю робко: - Здрасть!
Почему робел? Не знаю, -
Может… ведь бабусю звал.
Но красивая такая, -
В своем роде уникал.
В наше время красотою
Никого не удивишь.
Ну а тут, как вместе трое, -
От одних лишь глаз сгоришь.
Долго я стоял несмело.
У нее возник вопрос:
- Может, скажите, в чем дело,
Дорогой незваный гость?
Я ответил: - Радиатор
У машины закипел.
Мне ведерочко бы надо
На пару минуток дел.
- Если очень Вы спешите,
Я воды Вам принесу,
Если нет, то проходите, -
Скучно мне одной в лесу.
- Скучно? Это ли дилемма
Вам с небесной красотой.
Еду я гостить за Неман, -
Отпуск у меня большой.
- Ну, тогда я Вас неделю
Никуда не отпущу.
Наварила нынче хмеля, -
Медовухой угощу.
- Я, конечно же, не против
Отдохнуть денек – другой.
Только неудобно вроде,
Если спросят, кто такой.
- Назовитесь кавалером,
Можно даже женихом.
Здесь одни сады да клевер.
Я – на лошади верхом.
Так и есть. Заржала лошадь.
Зазвенели удила.
Не попасть бы мне в калошу,
Вот какие, брат, дела!
Я загнал во двор машину.
Взял в багажнике рюкзак.
И гляжу я на дивчину
Прямо в черные глаза.
- Проходите, проходите, -
Я сейчас накрою стол.
Вы, видать, плохой водитель,
Если уклонились столь.
До ближайшего асфальта
Километров двадцать пять.
Отдохнете здесь, а завтра
Съездим “Волгу” заправлять.
Я открыл бутылку рома.
За знакомство первый тост.
Чувствую себя, как дома,
Пусть совсем - случайный гость.
Полька. Звать ее Янина.
С нею мы уже на “ты”.
Но в июне дни предлинны, -
Не дождешься темноты.
Достает она пластинку.
Накрутила патефон.
Предложила по-старинке
Станцевать с ней вальс-бостон.
- Дома у меня гитара,
Стереомагнитофон.
Это все от бабки Лары
Мне осталось, как и дом.
И теперь нам служит дачей
Этот одинокий дом.
И живу я тут не плача,
Я ж - колхозный агроном.
Здесь вокруг мои владенья
От села и до села.
Рядышком была деревня,
Да травою поросла.
Молодежь не хочет нынче
В деревушках малых жить.
Где светлей, к дорогам ближе,
Клуб, кино, - туда бежит.
Мне порой бывает скучно,
Как сегодня, например.
Но, коль нужно, значит, нужно, -
Я же - не пенсионер.
На заре я езжу в поле.
Объезжаю лес и сад.
В управление. А после
Возвращаюсь я назад.
На счету хорошем. Впрочем,
Я и внешне не плоха,
Председатель очень хочет
Подыскать мне жениха.
Да никто мне не по нраву, -
Рыцари перевелись.
Женихи для девки бравой
Поздновато родились.
Да и те так часто пьяны,
Что ни фраза: брань да мат.
Я б их плетью окаянных,
Да не перевоспитать.
Чем такого горе – мужа –
Пьяницу и простачка,
Лучше никакой не нужен.
Иль с машинкой старичка…
Извините! Пошутила.
Да и что ты за старик.
Так и прёт мужская сила.
Да и стрижка, - не парик.
- Ты, мне эти комплементы
На ночь, глядя, брось болтать.
Может я от алиментов,
От семьи сбежал, как тать.
- Не такого ты десятка.
Зря себя ты не порочь.
Любишь жонку и дитятко.
Я же местной ведьмы дочь.
Если вдруг проверить хочешь,
Не ложись-ка рано спать, -
На метле я среди ночи
Буду на погост летать.
Но пластинка доиграла.
На другом боку фокстрот.
А она не уставала
От движений и острот.
Вечерело. Куст сирени
Заслонял закат листвой.
Уж не добровольный пленник
Я девицы озорной?!
Нет, не пленник. Постелила
Мне диван, себе кровать:
- Полотенце вот и мыло, -
Искупавшись, будем спать.
У меня и пруд, и лодка,
Удочки и снасти есть…
Я подумал: “Даже вот как, -
Можно месяц жить мне здесь.”
Обняла прохлада тело:
- Ух! Какая благодать!
А она стоит несмело, -
Не решится, так сказать.
- Извини, но мне купальник
Никогда не нужен был.
Отвернись, я моментально.
… И уже в кругах воды.
Я такой, признаться, прыти
От нее не ожидал.
Ей уж из воды не выйти,
Чтобы я не повидал.
Взвизгнув, девушка поплыла.
Я, конечно же, за ней.
Близость девичья манила
Неизвестностью своей.
Но она не убегала, -
Повернув, плыла ко мне.
В том, в чем мать ее рожала…
Эт, чего хотите! …Нет!
- Не смотри! Чего так смотришь?
Девок что ли не видал?
- Так зачем тогда мне очи?
Бог на то мне их и дал.
Плечи, руки… как мулатка, -
Загорелая, свежа.
И девичья грудь – малютка
Светится сквозь кружева,
Бархатисты, белоснежны…
Только почечки – соски
Сквозь ажур гипюра нежный
Смотрят, дерзки и близки.
Стан осиный. Ей же право,
Можно пальцами обнять.
Мне немножко даже страшно, -
Как бы ни переломать.
Но пупочек не наружу,
Как оно у пацана, -
Спрятался куда-то глубже,
Только щелочка видна.
Ниже пояса не смею
До подробностей писать,
Но поныне я балдею
Вспоминая, так сказать.
Да чего уж, коль красива,
То приятно и сказать.
Но она бы не простила, -
Ух! – могла бы растерзать.
Ей читая, три куплета
Я, конечно, пропущу.
Но она почти раздета, -
Ей же право, не шучу.
Плавки тоненькой полоской
Оттеняли прелесть ног,
Но прикрыть не так-то просто
Белым черный уголок.
- Не гляди! – сказала: - Сглазишь!
Повернулась вмиг спиной.
Я, конечно, не кавказец,
Но, как персик налитой.
Между ножками ни щелки,
Будто слились два ствола.
Пяточки нагой девчонки,
Как из дымного стекла.
Но набросила халатик,
Распустила хвост-косу:
- Поглазел чуток и хватит!
Хорошо-то как в лесу!
А коса, как у русалки,
Чуточку ль не до колен:
- Тяжела. Отрезать жалко,
А причесываться лень.
Впереди она шагала.
Следом тропкой плелся я.
И она мне напевала
Что-то там про соловья.
Вот калитка. Вот избушка
Средь сиреневых кустов.
Песню я почти не слушал.
И на все я был готов.
- Не входи, - переоденусь.
Закурил. – Теперь входи.
Никуда уже не денусь, -
Темна ночка впереди.
Я еще курил у входа.
Вышла на крыльцо она:
- Хороша стоит погода.
Хочешь, принесу вина.
Я ответил, что не плохо б,
Только если по чуть-чуть.
И после денька такого
Не грешно передохнуть.
- У меня здесь света нету, -
Далеко сюда вести.
Да коротки ночи летом, -
Свечи есть и керосин.
Ты ложись-ка на кровати, -
Поменяла я постель.
Одеяло там на вате, -
Холодно, как выйдет хмель.
На свечу дохнув, - задула.
Воцарилась темнота.
Грохнула, как будто стулом, -
Разбираться я не стал.
- Спи, пока я не вернуся.
Отдыхать так отдыхать.
Не пугайся, если Муся
Станет пятки щекотать.
А теперь, спокойной ночи!
Только просьба, не дури.
Подымаюсь, между прочим,
Я обычно до зари.
Никаких дурных желаний
Я как будто не имел,
Но девичья близость манит
И пьянит она, как хмель.
Мне хотелось, блин, подкрасться
И в щеку поцеловать.
Может в губочки удастся…
Ведь мужчина тот же тать.
Попросил я пять минуток,
Мол, попить хочу воды,
Ведь просплю не меньше суток
Среди этой красоты.
Выпил я водицы кружку:
- Вам, принцесса, принести?
- Мне б шампанского кадушку.
Там скамейка на пути!
Поздно. Вмиг я очутился
Вместе с кружкой на полу.
Как я не “перекрестился”,
До сегодня не пойму.
А она схватилась: - Боже!
Матка - бозка! Боже мой!
Дура! Выдумала тоже!
Чем ушибся?! Головой?!
Я отделался удачно,
Но нарочно: “Ай!” да “Ой!”
А она, почти - что плача,
Обняла: - Прости, родной!
Приподнялась. Вновь присела.
Причитает, будто мать.
Чмокнула в щеку несмело.
Попыталась приподнять.
Но поднять такую массу
Не под силу было ей.
Я, наверное, в три раза
Был девчонки тяжелей.
- Я сейчас. Блеснула спичка,
Брызнула лучи свеча.
И в тревоге ее личико.
И в глазах ее печаль.
Я поднялся. Поднял лавку.
Кружечку ополоснул.
А на ней лишь лиф да плавки.
- Ой! – и спряталась за стул.
Подношу я ей водицы,
Для приличия кряхтя.
А она меня стыдится, -
Заалелась, как дитя.
Грудь халатиком прикрыла,
Не успев его надеть:
- Отвернись же, как не стыдно
На раздетую глядеть.
И, набросив свой халатик,
Подошла сама ко мне:
- Нету даже и царапин! –
Хлоп ладошкой по спине:
- Ну-ка, повернись-ка к свету! –
Осмотрела ноги, грудь:
- Ничего как будто нету.
А стонал! Какой ты плут!
Присмотрелась. Ближе. Ближе:
- Боже мой! Да это кровь!
И убиться так могли же!
Изуродована бровь.
Я, признаться, сам не думал,
Что немножко пострадал.
А она, подвинув стулом,
Побежала через зал.
Вот йод, бинты и вата.
Намочила, смыла кровь.
Я болеть бы так, ребята,
Бесконечно был готов.
Голову перевязала
Через глаз наискосок.
Лавку под стену убрала,
Мол, какой теперь резон.
Провела аж до постели.
Уложила, как дитя.
Я и сам бы, в самом деле,
Да читатели простят.
Если милое создание
Занимается тобой,
Это лучше, чем свидание,
Это прямо рай земной.
- Если станет тебе плохо,
Не стесняйся, - позови.
Я вздремну пока немного, -
Три часочка до зари. …
- Доброй ночи! – Доброй ночи!
Я, признаюсь, и не спал,
Если выразить короче, -
Как мальчишка, промечтал.
Я не мальчик. Скоро тридцать.
В городе: невеста, мать.
Может утречком проститься?
Но такая благодать!
Вот окошка просветлели.
Заалел вдали восток.
Выпорхнула из постели
Яночка, как голубок.
Очень смутно рисовался
Загорелый силуэт.
Но в мыслях я любовался,
Как взаправдашний поэт.
И в груди мужская ласка
Собралась в тугой комок.
Может сон, а может сказка –
Этот райский уголок?!
Может утренняя свежесть.
Может ночка безо сна.
Но в груди плескалась нежность,
В сердце – новая весна.
Вот она уже оделась:
Свитер, куртка и джинсы.
Подошла ко мне несмело.
Посмотрела на часы.
И легонечко ладошкой
Прикоснулась лишь ко лбу.
Если бы еще немножко,
Не сдержался б, - подмигнул.
Отошла. Прикрыла двери.
Зазвенели удила.
Конь высокий, белым – белый.
Боже, как она мила!
Как Елена Петушкова?
Что ты! Лучше много раз…
/ Конь взрыхлил песок подковой, -
И Янина понеслась… /
Нет. Тихонько. Легким шагом.
Оглянулась и рысцой…
/ Шляпу с перьями да шпагу.
Во! Была бы молодцом. /
Скрылась пыль за поворотом.
Снова только шум листвы.
Точка на куплете сотом.
Значит и конец главы.
ГЛАВА 2.
Снова полдень. Слышу топот.
Сон мгновенно улетел.
Что же я ушами хлопал, -
У меня же туча дел.
Думал заняться обедом
И хозяйку угостить.
“Вам за поведенье “неуд””, -
Не могу себе простить.
Вот и всадница. Галопом
Мыльный конь летит домой.
На плечо спадает локон
Амазонки молодой:
- Как ты тут? /Рубашку, брюки
Я успел-таки одеть./
- Коль не умер ты от скуки,
То, как волк, голоден ведь.
Как твой глаз? Отек немножко.
До отъезда заживет.
Я сейчас. Держи лукошко.
Откуплюсь. Там пиво, мед.
Увела коня в загончик
И смеясь, идет ко мне.
И еще казался тоньше
Тонкий стан в тугом ремне.
- С добрым утром! Вот так соня, -
До обеда прохрапел.
Праздник у меня сегодня.
Ты не пил ведь и не ел?!
На, пока обед готовлю,
Скушай пару пирожков,
Пива, помидоров с солью, -
А там будет стол готов.
- Я, признаться, и не очень
Еще кушать захотел.
Может быть могу помочь чем?
Я – лентяй, но не совсем.
Да и праздников как-будто
Не видать в календаре.
Может двадцать лет кому-то
В богом проклятой дыре?
Смотрит мне в глаза Янина:
- Ты мне, дядя, не хитри.
Знаешь, что за именины,
Если девке двадцать три.
- Двадцать три?! Да ты старуха.
Можно пять иметь детей
И греметь на всю округу
Героичностью своей.
- Замолчи, паяц-калека,
Мне б родить уже пора, -
Не остаться же навеки
Мне без женского добра,
Если года три-четыре
Не найду я жениха,
То красивого мужчину
Доведу я до греха.
- Чур, забыл! Я каждым летом
Стану в гости заезжать.
- Да понравишься ли мне ты,
Боровочек пудов пять.
Да, к тому же, будешь с брюхом
И, наверное, плешив.
Так что, дядя, дело глухо.
На вот огурцы кроши.
Эти мелко на окрошку.
Покрупнее на салат.
Подкрепился уж немножко, -
Принимайся помогать.
Стол накрыт. Бутылка рома
Чуть отлитая стоит.
У меня в глазах истома, -
Разгорелся аппетит.
И наливка, и бутылка
Полусладкого вина,
Нож, и ложечка, и вилка,
И закусочка сполна.
Стол описывать не стану.
Деревенский стол богат.
Там пока-что жил не тянут
Коопторг и спекулянт.
- Открывай! - Хлопок, и пробка
Улетела за карниз.
Я рожден, увы, не робким,
Но и не нахал, кажись.
День Рожденья без подарка,
Как без елки Новый год:
- Вот Вам, милая русалка,
Мой подарок – перстенек.
Он, конечно, большеватый.
Да и камень, не алмаз.
Мужу подари в день свадьбы, -
Подойдет он в самый раз.
- Вот спасибо! Что ты! Что Вы!
Он же с пробой, золотой.
Муж мой будет пасть коровы.
Я останусь холостой.
- Что Вы, Яночка! Всем сердцем
Я желаю вам добра.
Я бы, умер бы на месте,
Будь он с пробой серебра.
Мы шампанское допили.
Станцевали танцев пять.
И смеялись и шутили.
“Ты” и “Вы” и “Ты” опять.
- “Белый танго” - приглашаю
Этот раз, конечно, я, -
И слова ее ласкают.
И глаза ее пьянят.
- А теперь пора в дорогу.
Папа с мамой ждут гостей.
Ведь они прожить не могут
Без дочурочки своей.
Я их младшая. Два брата
Поженились уж давно.
Да живут далековато, -
Не приедут все-равно.
Будут: местный врач с женою,
Две подруги… без мужей…
Ты соскучился со мною, -
С ними будет веселей.
- Ей же право, неудобно.
Кем представлюсь-ка я им?
Мы знакомы сутки ровно.
Можно, я уж здесь один.
Порыбалю, отосплюся,
Завтра наварю ухи.
Да еще со мною Муся…
- Вот какие пироги?!
Ночевать со мной на даче
Не казалось Вам за грех.
Едете и не иначе, -
Я оповестила всех.
Вы – давнишний мой приятель.
Муж подруги, наконец.
/Звать мою подругу Катей/
И уже бывали здесь.
Не приехала подружка, -
Приболела Янка, дочь.
Ничего Вам врать не нужно.
Как бы “Вы” мне превозмочь?
Ты, ты, ты, а стану “Вы”-кать, -
Это тоже не беда,
Мол, за пару лет отвыкла,
Как уехала сюда.
А подарок вот, смотрите,
Это милое колье.
Я его купила в Лиде,
И не видели на мне.
Что еще было мне делать, -
Все решилось без меня.
Видел я “нахальных” девок,
Но такого вот огня!
Может, в самом деле, - друга
Видит девушка во мне.
Но было бы Янке туго,
Будь я сам понахальней…
Вот поселок двухэтажный:
Школа, ясли, клуб, детсад,
Магазины, парк и даже
Баня и быткомбинат.
- Вот наш дом. А возле леса
Строим трехэтажный дом.
Ну, а если будет тесно,
И в четыре возведем.
А заправочная рядом.
Подождите, я сейчас.
Может что мамульке надо, -
На машине будет враз.
Убежала. Застучали
По подъезду каблучки.
Да, вчера лишь повстречались,
А как много лет близки.
С банкой, сумкой и авоськой
Вот она спешит назад:
- Ох, уж эта пани Зоська,
Ей бы все на свете знать.
Сто вопросов за минуту:
Кто? Куда? К кому? Зачем?
Я ей подсказала в шутку,
Мол, уеду насовсем.
А она запричитала, -
Как же дом, отец и мать.
Я же быстренько сбежала.
Вот уж ночку ей не спать...
Свежий хлеб, сметана, масло,
Колбаса и яйца есть.
На деревне жить прекрасно,
Коль деревня, как вот здесь.
Центр асфальтом даже крытый,
Тротуары, цветники…
Но уже на стол накрыто, -
Приглашают старики:
- Ах, Яниночка – Янина, -
Пожурила дочку мать:
- Ведь твои же именины,
Ты должна и приглашать.
- Мама, здесь друзья, подруги, -
Все родные, все свои.
Пусть судачат на досуге.
Виктор, рядом здесь садись.
Наливайте. Наливайте.
Наливайте пополней.
Я сегодня, так и знайте,
Буду точно всех хмельней.
Первый тост, второй и третий.
Зашумел весельем стол.
Я у Зинки на примете, -
Пригласила на чарльстон.
Я уже успел неловкость
Кое-как преодолеть, -
Пригласил ее на польку.
И на шейк “забил” я впредь.
Весела, смеется, что ты –
Отхватила жениха.
Муж уехал до субботы.
Хи-хи-хи да ха-ха-ха.
Ей Янина машет пальцем,
Мол, Ивану расскажу.
Та полнее жмется в танце,
Пальчик к губкам: - Ни шу-шу.
Вальс поплыл. Конечно, Янку
Я на танец пригласил.
С нею трепетно и пьянко.
/Так ли? – сам себя спросил/
“Белый танго”. Вновь Янина
В танце кружится со мной.
А потом подходит Зина:
- Он же, он не холостой…
Снова стол. И снова танцы.
Я со всеми танцевал.
Зинка корчит мне гримасы, -
Я не пьян, но уж устал.
Снова вальс и я с Яниной.
Зина выпила вина,
На балконе закурила, -
Увели, - видать, пьяна.
Подошла ко мне Тереза
И о Зинке говорит:
- Рассудительная трезва,
А сегодня, - уморит.
Неудачный брак у Зины, -
Муж не просыхая пьян.
Выдвигали в бригадиры, -
А сейчас почти бурьян.
Мой постарше и попроще,
И почти не пьет, - шофер.
Может он ему поможет.
У него Иван – стажер.
Вы уж строго не судите,
Ведь не часто так она.
Говорила: “Приглядитесь,
Без жены не пьет вина.
И на баб совсем не падкий, -
Я ж красива, черт возьми!
Как мужчины пьяны гадки!
Хуже пакостной свиньи…”
Гости стали расходиться.
Увели меня врачи.
И еще бы праздник длился,
Да уже конец ночи.
Потускнели в небе звезды.
Заалелся горизонт.
Птицы покидают гнезда
И спешат встречать восход.
Пересвист, сплошные трели,
Шелест, порханье и гам.
От вина не захмелели, -
От восхода пьянко нам.
Вот и диск багрово-красный
Покатился по полям.
Чувствуешь себя прекрасно,
Если молод и не пьян.
А Янина мне с балкона:
- Я к двенадцати приду.
Отдохнешь с женою дома.
Едем в лес, имей в виду.
Будут шашлыки с ухою.
Да и Зинку похмелим.
Цело все почти “сухое”,
Как не ели, не пили.
Да и нынче воскресенье, -
Грех работать, так сказать.
Ах, какое всюду пенье!
Ах, какая благодать!
- Прощевайте! – До обеда!
- Доброй ночи! – Может дня!..
И до самого подъезда
Провожал нас Янкин взгляд.
Утро? Нет! Уже двенадцать.
Но в квартире полумрак.
Может часик поваляться?
Полежать? Как бы ни так!
За стеной гремит будильник.
Голос Янки: - Хватит спать!
Я уже не именинник.
Я теперь разбойник-тать.
В ярко-огненной повязке
И в охотничьем ремне
Янка, как пират из сказки,
Вихрем ворвалась ко мне.
Свежая, как и не знала
Целой ночи безо сна.
Дерзкой бодростью сияла
И лукавинкой она.
- Ах, не спишь! Досадно очень.
Я уж подняла бы враз.
А все это, между прочим,
Притащила я для Вас.
Завтра рано я уеду
На колхозные поля
И вернусь домой к обеду,
Чтоб не заждался меня.
И наверняка дождался,
Не уехал не простясь.
- И зачем я только сдался,
Чтобы беспокоить Вас.
- Кто же соберет в дорогу?
Мать и женка далеко.
И, естественно, не смогут.
Мне же это здесь легко.
И еще такое чувство,
Что не скоро встречу Вас,
Я веселая, но грустно
Почему-то мне сейчас.
Вы обратною дорогой
Заезжайте, буду ждать.
Погостили Вы немного…
… Но всего не рассказать.
Был пикник не очень весел.
Подгорели шашлыки.
И прохладно стало в лесе.
И остались без ухи.
В общем, снова тот же домик.
Вновь с Яниной мы одни.
Яна собрала на столик.
Я рублю у входа пни.
В очаге горят поленья.
Мирно щелкают сучки.
За окном до умиленья
Заливаются сверчки.
День воскресный на исходе.
Льется тихий разговор.
Знаю все об Янке вроде.
О себе – болтаю вздор.
Я, конечно, не обманщик,
Но представься холостым,
Станут отношенья наши
Очень даже не просты.
А Янина прямо душу
Открывает предо мной.
Так не говорят с подружкой
Или с матерью родной.
От подробностей, деталей
До анализа и грез.
И глаза ее сияли
То от смеха, то от слез.
Нет, Янина не рыдала,
Но в обиде за людей
Доходила до скандала
Откровенностью своей:
- Людям ничего не нужно.
Век двадцатый – пьяный век.
Общество – гнилая лужа, -
Опустился человек.
Всюду пьянство, мат и пошлость.
Принцип: “Наше не мое”.
Коммунизм был ближе в прошлом,
Будто не к нему идем.
Воровство и тунеядство,
Взятки и подхалимаж,
Наркомания и блядство, -
Гибнет светлый Кодекс наш.
Женщины все больше, больше
Приобщаются к вину…
И слова ее все горше.
Вся она в тоски плену.
Попросила сигарету:
- Извини, я не курю,
Но меня волнует это,
Бесит… Кхи!… Благодарю!…
Полетел в очаг окурок,
Задымился и сгорел.
По-осеннему понурый
За окном закат алел.
Угли медленно тускнели.
Остывал камина жар.
И сверчков хмельные трели
Чуткий вечер умножал.
- Извините! Наболтала
Вам такую ерунду.
Я, наверное, устала.
Я сегодня, как в бреду.
Доброй ночи! Одеяло
Приготовила я Вам.
И тоска в глазах сияла,
Милый голосок дрожал.
Спать мне не было охоты.
Я один перекурил.
Но куплет уже двухсотый,
Да и вас я утомил.
ГЛАВА 3
Полдень. Жжет невыносимо.
Воздух вязкий. Духота.
Я вожуся с керосинкой
У тенистого куста.
Все, что смог, я приготовил
И уже собрал на стол.
А теперь, нахмурив брови,
Починяю кое-что.
Я уже готов в дорогу.
Даже застегнул рюкзак.
И неловко мне немного.
И досадно, так сказать.
На исходе третьи сутки,
Уж пора и честь мне знать, -
Оставался ради шутки,
А как кто-то привязал.
Если мне сознаться честно, -
Не хочу я уезжать.
Мне с Яниной интересно.
Но… невеста, Неман, мать.
Громыхнуло. Я машину
Вновь поставил под навес.
Не дождуся я Янину.
Скучно без Янины здесь.
Потемнело. Прямо вечер.
Разразилася гроза.
Здесь Янине скуку лечат
Патефон да “малый зал”.
Патефон не стал я трогать, -
Пусть уляжется гроза.
Посмотрел в окно немного,
Да оно совсем в слезах.
В дверь стучатся струи ливня, -
Под навес не добежать.
Интересно, где Янина, -
Ждать ее или не ждать.
“Малый зал”. О нем Янина
Неизвестно почему
Ничего не говорила.
“Только книгу там возьму”.
Дверь безшумно отворилась.
Перед взором кабинет.
Стол. Печатная машина.
И чего там только нет:
Стеллажи вдоль стен и шкафы,
Книги, книги и снопы,
Копыта и птичьи лапы,
Травы, злаки и бобы,
Всевозможные плакаты,
Схемы, бланки, чертежи,
Яды и суперфосфаты,
Банки, склянки и ножи…
Но какая-то тревога
Заворочалась в груди:
Что там нынче за порогом?
Что-то будет впереди?
Струи ливня расшибаясь
Поднимали пыль-туман.
Шум. Везде вода сплошная. -
Закипевший океан.
Хорошо – порог высокий,
Да и дом на бугорке.
Деревянный дом потоки
Унесли б уже к реке.
Но мгновенно просветлело.
Шум куда-то утонул.
Вот теперь другое дело, -
Ехать вскорости смогу.
Быстро убывают лужи, -
Грунт здесь пористый, песок.
Вот уже и коршун кружит,
И уже видать лесок.
Всадник. Всадница, конечно,
Показалася вдали.
Мне как-будто стало легче
И волненья улеглись.
Разжигаю керосинку.
Грею пол-кастрюльки щей.
Ставлю быстренько пластинку.
Вот и Яночка. В плаще.
На лице ее улыбка,
Но чего-то с ней не то.
- Я замерзла. Ну а ты как?
Где-то тут висит пальто.
/Плащ сухой, а брюки мокры/
- Ты попала в этот ад?!
- Так, чуть-чуть. Там поле свеклы
Прихватил немного град.
Позвонила бригадиру.
Меры приняты уже.
- Как бы ты не простудилась? –
Поменяй одежку же!
- Виктор, я сама, неловко.
- Да лежи уже, лежи.
Если заболит головка,
То немедленно скажи.
Вымыл руки. У камина
Их немного подогрел:
- Ну, держись теперь, Янина.
Вот и чайник закипел.
Носик спрятала в подушку
Девушка лежит-дрожит,
Как картинка, как игрушка.
Я, как доктор Айболит.
Бронзо-матовое тельце
Хрупкое, как пацаня.
И еще нежнее в сердце
Становилось у меня.
Плечи, спинку, поясницу,
Бедра, голени растер.
А она дрожит, стыдится, -
Разгорелась, как костер.
- А теперь ложись на спинку.
Утром будешь молодцом.
И гляжу я на Янинку
Прямо в милое лицо.
А она закрыла очи,
То бледнеет, то горит.
У меня уже нет мочи, -
Сердце и душа болит.
Неужели воспаленье?
Но оно не так бы враз.
То с тоской, то с умиленьем
Не свожу я с Янки глаз.
Грелку положил ей в ноги.
В одеяло завернул:
- А теперь вздремни немного,
Я же на коня взгляну.
- Ничего коню не будет, -
Пить дала ему я, есть.
Лошади совсем не люди.
Посиди со мною здесь.
До сих пор она молчала,
Потому ее слова
Как-то глухо прозвучали.
- Не болит ли голова?
- Не болит. Да не болит же!
Ты участлив, будто мать.
Виктор, сядь сюда поближе,
Там тебя мне не видать.
Ты сейчас уже поедешь?
Посиди со мной чуть-чуть.
- Что ты, Яна, в самом деле, -
Никуда я не спешу.
- А рюкзак лежит в машине, -
Не обманывай меня.
По какой еще причине
Ты чехол с машины снял.
- Я же должен был уехать.
- Это в самом деле так.
И чтоб я не заболела,
Чуть не носишь на руках.
Знать, уехать очень хочешь.
Я привыкла так к тебе.
Даже страшно будет ночью
Мне одной в пустой избе.
Завтра вместе и поедем.
Я попозже поднимусь.
Накормлю тебя обедом.
Покажу кратчайший путь.
Заезжай, когда обратно
Будешь ехать ты домой.
Я всем сердцем буду рада
Снова встретиться с тобой.
Почему? Сама не знаю.
Видно, нравишься ты мне…
- Да и ты мне, как родня,
После этих милых дней.
- Ты мешаешь монологу.
Мне с тобою хорошо.
Отдохнула я немного
Физически и душой.
Я сегодня так спешила.
/Ждешь ты здесь или не ждешь, -
Я бы очень огорчилась/
И попала в этот дождь.
Знаешь, я совсем согрелась.
Больше вовсе не дрожу.
Значит, я не заболела.
А тебя не отпущу.
Скоро вечер. Поздновато.
Утром будет в самый раз.
Ох, у нас и жарковато!
Ой, попало что-то в глаз!
Ой, наверное, ресница!
Виктор, разверни меня!
- Нет! Лежи и не вертися,
Разберусь и без тебя.
И действительно ресница
Завернулась в карий глаз:
И мигает, и слезится…
- Не брыкайся, я сейчас.
Янка съежилась, молчала.
Над девчонкой наклонясь,
/Янка метод этот знала/
Целовал я милый глаз.
- Может быть еще и правый
Разрешишь поцеловать?
- Не питай желаний странных, -
Я могу не отказать,
А тебя ждут дома дети
И любимая жена.
Да и не могу ответить,
Я же разоружена.
Поцелуй в глаза к разлуке,
А разлука у крыльца.
Разверни, - сомлели руки.
Виктор! Я же не пацан!
Я прекрасно понимаю,
Что могла бы заболеть.
Разверни и дай мне чаю.
Нет, вина, и будем петь.
Так на том и порешили.
Я остался до утра.
Вновь смеялись и шутили…
Но пора, пора, пора, -
У меня в груди стучало.
Ведь могу не устоять.
Янка с самого начала
Стала Дину затмевать.
Вот сейчас скажу, что холост,
Что люблю… Люблю ли я?!
Засмеет, не так я молод,
Чтобы не ждала семья.
Много разных вариантов
Перебрал я в эти дни.
Да не обладал талантом
Говорить я о любви.
А Янина снова пела,
Как когда-то в первый раз.
Я не слушал, - онемело
Не сводил с Янины глаз.
Но прислушался. Девчонка
Пела очень хорошо.
То баском, то очень звонко,
Со смешинкой и с душой.
- Ну и что теперь ты скажешь?
Завлекаю, как могу.
Пела в хоре я, и даже
Соло… Ей-же-ей, не лгу.
Предлагали мне когда-то
Даже бросить институт…
С детства я мечтой крылатой
Влюблена в крестьянский труд.
Завтра сяду вновь за книги.
Осень многое решит.
Хватит разводить интриги
Да с прохожими грешить.
Только ты не обижайся, -
Заезжай ко мне сюда.
Несподручно? Постарайся, -
Буду рада я всегда.
Извини, что откровенно
Говорю я так с тобой.
На душе моей прескверно,
Что ты рядом, да не мой.
Не родилась я счастливой, -
Ведь впервые влюблена.
И досадно, что красива.
Извини… Налей вина.
Хватит. Вдруг еще напьюся.
Пьяной не была еще,
Помолчи, - я постелюся.
Ух, как стало горяче!
Это от вина, конечно,
Да от собственных мыслей.
Я, наверное, беспечна
И взбалмошная, ей-ей.
Разве можно так с мужчиной
На ночь глядя говорить.
Да вот врать не научилась,
А молчать, - душа болит.
Был бы холост, никому бы
Не позволила отнять.
Ты красивый и не грубый, -
Так и хочется обнять.
Что же ты глаза потупил?
Может я уже пьяна?
Иль девиц не видел глупых?
Так смотри же, - вот одна.
На четвертый день открылась,
А ведь с первых же минут
У меня сердечко стыло.
Ах, какой я баламут!
Наливай! Нет-нет! Не надо!
И не слушай, что мелю.
Хорошо с тобою рядом,
Но тебя я не люблю.
Ты чужой. Жена и дети.
Как завидую я ей.
Лучше нет ее на свете!
Нет красивее детей!
Кто ты мне? Да так, минутка, -
Через месяц заживет.
А люблю, - так это шутка.
У меня не сердце, - лед.
Я опять пытался вставить
Хоть полслова, но она
Побледневшими устами:
- Помолчи! Не влюблена!
Скажешь, как ко мне заедешь,
Насмеявшись дополна.
Можешь о своей победе
Посудачить, коль грешна.
Об одном прошу я только, -
Не криви, любя, душой.
Мне с тобою очень горько
И до боли… хорошо.
Если ты на самом деле
Есть такой, как был со мной…
Этот домик ваш отселе, -
Приезжайте всей семьей.
Мать вези, жену и деток, -
Буду рада, буду ждать.
На душе такое лето, -
Прямо, прямо благодать.
Были у меня подруги.
Были у меня друзья.
Только сплетни, пьянь да ругань, -
Им довериться нельзя.
А с тобою я, как с братом,
Нет, как с матерью, с отцом.
Нет, не так, и непонятно, -
Как с волхвою-мудрецом.
Как на исповеди прямо:
Говорю и говорю.
А росла такой упрямой…
Милый мой, благодарю!
Я признательна за ласки,
За несказанный восторг.
Ты, как добрый дух из сказки.
Не представлю, как ты смог?
Все вокруг твердят: красива,
Симпатичная, мила.
Их слова меня бесили,
И тоска меня брала.
Не понятно, как так можно, -
Говорит “люблю”, а пьян.
И ругается безбожно.
Нет, не любят так. Обман.
Ты не лгал мне, не старался
Свой использовать успех.
Коль понравилась, - остался,
Погостил, - какой тут грех.
Ты мне больше, чем мужчина.
Ты мне сердцу близок. Друг.
Потому в душе кручина.
Потому в груди испуг.
Писем ждать твоих не стану.
И тебе не напишу.
Только ждать не перестану.
Заезжай ко мне, прошу.
Не считай, что новой встречей
Растревожишь мою боль.
Только время раны лечит, -
Я не жертвую собой.
Нет, нет, нет, молчи, не надо, -
Ты изменишь говоря.
Позабудь мою тираду:
Ты не раб, - рабыня – я.
Оставайся, кем был прежде,
Я таким тебя люблю.
Не питаю я надежды, -
Как-нибудь перетерплю.
А теперь – спокойной ночи! –
Утро вечера мудрей.
Если спать еще не хочешь,
Вспомни женку и детей.
- Доброй ночи! Долго-долго
Я еще не мог заснуть.
Передумал очень много:
Все копался, - в чем тут суть.
Девушка иной породы,
Или я без головы.
Но куплет уже трехсотый.
Видимо, конец главы.
ГЛАВА 4.
Близок полдень. Тихий шорох
Оторвал меня от сна.
Янночка вернется скоро.
Чур! Да вот сидит она.
- Здравствуй! Чтож не разбудила.
Так я отпуск весь просплю.
А она, как засветилась:
- Жаль будить, - сижу, смотрю.
- Умывайся, - будем кушать.
Да и мне уже пора.
Бодрому в дороге лучше, -
Снова солнце и жара.
Завтракали полумолча, -
Что-то нам было не так.
Яночка отводит очи
С тихой болью на устах.
Я как-будто виноватый,
Что пора мне уезжать.
Так приходит час расплаты
За хмельную благодать.
Но пора, пора в дорогу.
Встретимся ли больше вновь?!
Посидели у порога.
- До свиданья! – Будь здоров!
Тихо фыркнула машина.
Янка вывела коня.
Прыгнула в седло дивчина
И помчала от меня.
Я за нею ехал следом.
Вот знакомый поворот.
Вот еще одно колено.
Резвая речушка. Брод.
Всадница остановилась
На открытом бугорке.
Спешилась и поманила
Подойти меня к себе:
- Дальше будешь ехать прямо.
Только очень не гони.
И ухабы есть, и ямы,
Камни, иногда и пни.
Помолчали. Вдруг Янина
Повернулася ко мне…
И в дыхании едином
Очутилась на коне.
Ускакала? Ускакала!
Как же это?! Как же так?!
Ведь она поцеловала
Не в щеку меня, - в уста.
Я стоял, как ошарашен.
Вот и сказочке конец.
А она платочком машет
Вдалеке, где в дымке лес.
Постоял я. Сел в машину.
Закурил, как в полусне.
Зашуршали тихо шины.
Вот была она и нет!
Оглянулся. На пригорке
Милый сердцу силуэт.
Сердцу радостно иль горько? –
Не пойму! И да, и нет!
Вот уже мираж заполнил
Поле волнами воды.
Губы закусив до боли,
Я держался борозды.
Но дорога завиляла.
Появилась колея.
Двигалась машина вяло, -
Вел ее, видать, не я.
В голове была Янина.
В сердце – Яночка одна.
Встреча. Вечер. Именины.
Ливень-град. Бокал вина.
Поцелуй… А шины воют.
Дышит плавленый асфальт.
Что случилось вдруг со мною?!
Почему в душе печаль?!
Вот и Неман. За рекою
Я решил передохнуть.
Почему так сердце ноет?!
Почему так плачет грудь?!
Неужели я влюбился?
Нет уж! Мне же тридцать лет.
Погулял. Повеселился.
Нет, конечно. Нет и нет!
Просто встретилась девчонка
Необычнее других.
Экзотично! Амазонка!
Где бы встретил я таких?!
Дам сегодня телеграмму, -
Адрес Дине сообщу.
С праздником поздравлю маму.
Бородищу отпущу.
Порыбалю здесь до срока.
Навещу родных, друзей.
А как вспомню ненароком, -
То скажу: “Еще налей”.
День прошёл. Второй и третий.
Уж неделя пронеслась.
Дине на письмо ответил.
Скучно,- написал ей,- страсть.
Я действительно скучаю,-
Я душою не кривил.
Только что-то замечаю
Часто я «налей» просил.
И сегодня я проснулся,-
В сне Янину повстречал.
Вот приеду и женюсь я,-
Хватит бредить по ночам.
Дина – девушка красива.
Мама за неё горой.
Вот с работы отпросилась,
Чтобы встретиться со мной.
Послезавтра приезжает.
Жду ли я или не жду?
Не по ней душа скучает,
Отмечаю, как в бреду.
Не по ней,- по черноокой,
По русалочке лесной.
Вот как бестия глубоко
Затесалась в мой покой!
Нет и нет! Забуду вскоре.
Что четыре эти дня!
Дина – голубое море…
Яночка – комок огня…
Может, будь я помоложе,
Нужно бы и подождать.
Да тревога сердце гложет
За невесту и за мать.
Вот приедет и решится,
А точнее,- я решусь.
Нужно поскорей жениться,-
Всё пройдёт: и хмель, и грусть.
Кто я ей? Женатый дядя,
Что для исповеди гож.
С холостым не стала б рядом,-
Я ж на лешего похож.
Да с такою бородою.
Фу! Я в самом деле дед!
Бритва. Что же здесь такое?
Перстень?! Вот тебе привет!
Отказалась от подарка!
Я же ей со всей душой!
Стыдно, милая русалка!
Стыдно и нехорошо!
Посчитала,- будет жалко!
Что здесь? Будто бы стишок.
«Извини. Твоя русалка.
Да не ты мой пастушок.
Вновь она перед глазами.
Будто слышу её речь:
«Что же это, милый, с Вами?
Порох сыр!? Зазубрен меч?!»
В самом деле?! В чём причина?!
Я пока-что х о л о с т о й !
Мне понравилась дивчина,
Я же «стой!» себе да «стой!»
Вот обратною дорогой
К ней заеду и скажу…
Что скажу?! Остынь немного!
Вскорости перебешусь.
Дина. Дина. Дина. Дина.
Только где же, где она?!
Перед взором вновь Янина,
Янка, Яночка одна…
Волейбол, кино, рыбалка…
День прошёл, идёт другой.
Дину ждал я спозаранку,
А дождался под «отбой».
- Извини, что задержалась.
Исходила город весь.
Магазины да базары,-
Некогда было присесть.
Вот тебе коньяк…фламандцев
И неапольский…картуз.
Вильнюс – город иностранцев.
Прямо разбирает грусть.
Если б можно по работе
Мне туда перевестись,
Я бы по новейшей моде
Одевалась там, кажись.
Вот купальничек достала.
И французские духи.
Не сдержалась,- примеряла
В поезде. И сапоги.
Итальянские, не наши.
Фирма! Во какой каблук!
В них я буду ещё краше.
Что же ты молчишь, мой друг!?
Иль тебе не интересно?
Ох уж эти мужики!
Будто рядом не невеста…
Ой, хи-хи, хи-хи-хи-хи!
Представляешь, я купальник
Приложила и стою.
Он, видать, большой начальник,
Зырк, как чёрт на попадью.
И пока не рассчиталась
И не скрылась я в толпе,
Он глазами ел, казалось…
Мне было не по себе…
Долго говорила Дина
О дорожных мелочах,
Да слова скользили мимо,
И росла в душе печаль.
Говорила о покупках,
О «последних новостях».
Я поддакивал ей глупо,
Весь в совсем иных мыслях.
- Завернём на пляж сначала.
Мне буквально невтерпёж…,-
Полминуты помолчала:
- Знаешь, как он мне хорош.
Пусть и польский, но подруги
Будут ним изумлены:
И застёжечки, и дуги,
Модно переплетены…
Пляж, так пляж, куда угодно,-
Тяготил меня досуг.
Синевой воды холодной
Мне перехватило дух.
Я с каким-то озлобленьем
Рвал гребками тишину.
Может это наважденье? –
Две недели, как в плену.
Дина. Вон она искрится
В чём-то вроде чешуи.
Толи рыба? Толи птица?
Толи что-то от змеи…
Отмечаю, что не стоит
Мне так злиться на неё.
Сам не знаю, что со мною,-
Но надеюсь, что пройдёт.
В чём дивчина виновата,
Что я дал ей повод ждать.
Мы – беспечные ребята,-
Им приходится страдать.
- Эт, какой ты бестолковый!
Похвали же мой наряд.
Я же млею от обновок.
У меня глаза горят,
Как увижу что такое,
Чего нету у подруг…
Виктор, что это с тобою?
Ты как-будто слеп и глух.
Я ответил, что сегодня
Почему-то плохо спал,
Ну а сам такой просоня,
Что за длинный день устал.
- Да, пропал пикник, конечно,
И рыбалка, и костёр.
Надо ж быть такой беспечной?
Виктор, как же ты хитёр!
Присмотрел себе здесь кралю,
И невеста не нужна.
Погоди, вот разузнаю,-
А во гневе я страшна.
Я пробуду до субботы.
В воскресенье отосплюсь,-
В понедельник на работу:
Здесь – тоска, и дома – грусть.
Завтра всё мне здесь покажешь,
А сейчас вези поесть.
Здесь, надеюсь, кроме пляжей
Ресторан, какой-нить есть…
Мне хотелось разозлиться
На её всевластный тон.
Но зачем? Ругай, девица,
Пока я тебе никто!
Никогда я не был мямлей,
Но смолчать порой умел.
Кто не знал, тихоней звали,
Но имел и я предел.
Ресторан. Прогулка. Неман.
Рыжебокая луна.
Проводил её до дома,-
Сам брожу опять без сна.
Что ни день со мною хуже.
Думал: встречусь,- отвлекусь.
Но как выкупанный в луже,-
И неловко мне, и злюсь.
Отдых превратился в тягость.
В наказание – приезд.
Бегал, плавал,- а прилягу,-
И опять Янина здесь.
Попрощались мы с прохладцей,-
Сердце не хамелеон,
Чтоб с одной я мог встречаться,
А в другую был влюблён.
Вот и отдых на исходе.
Вновь дорога, вновь асфальт.
Я остыл немного вроде,
Поборол себя, а жаль.
Вот знакомая лощина.
Вот знакомый поворот.
Как там милая Янина?
Ждёт она или не ждёт?!
Нет, не ждёт она, конечно.
Кто я в самом дело ей!
Даже не взяла колечко,
То есть, перстень…Бармалей!
Перстень ей вернуть бы надо.
Это же нехорошо:
Проезжал почти что рядом,-
На минутку не зашёл.
Вот известный мне пригорок.
Вот прощальный бугорок.
Сигаретный дым не горек,-
Участился крови ток.
Вот. Вот. Вот. Здесь всё знакомо.
А всего четыре дня.
Здесь, как дома. Здесь я дома.
Всё волнует тут меня.
Только б не было Янины…
Где же, где же, где она?!
Не слыхала шум машины?!
Не видала из окна?!
Нет, Янины в доме нету.
Дверь открыта в кабинет.
Перстень положу и еду,-
Заезжал, мол, и привет.
Взял листок. «Янина, здравствуй!
Жаль, что дома не застал.
Те четыре дня, как сказку,
Я весь отпуск вспоминал.
Перстень этот твой по праву.
Мужу подари, любя.
Разбередила мне рану
Прямота души твоя.
Будешь в городе, конечно,-
Непременно заходи.
Виктор». – Вышел на крылечко
И вернулся с полпути.
Со стола забрал записку,
Скомкал, положил в карман.
Подожду! Она так близко…
Нет и нет! К чему обман!
Может, я переболею?
Может, вовсе не люблю?
Вот уеду и проверю
Нерешительность свою.
Взял листок. Пишу: «Янина!
Здравствуй! Жаль, что не застал».
Положил на середину
Перстень. И «прощай» сказал.
Быстро вышел. Сел в машину.
Развернулся и помчал,-
Лучше, как мгновенье, сгинуть,
Чем дарить душе печаль.
Всю дорогу сердце мучил,
Надоевший мне вопрос:
Лучше или же не лучше?
Милый флирт или всерьёз?
Дина Янки помоложе,
И в невестах целый год.
Повзрослеет, станет строже.
Да и будет не до мод.
И опять перед глазами
Милый сердцу силуэт.
«Что же это, Виктор, с Вами?»-
Будто слышу я в ответ.
Вот и мой любимый город.
Здесь служу я много лет.
И красивый он, и молод.
И роднее сердцу нет.
По широкому проспекту
Мчится множество машин.
Вспомнив детскую примету,
Цифры номера сложил,
Впереди бегущей «Лады».
Получилось в сумме – пять.
(Детским играм дети рады)
Вновь сложил, и «пять» опять.
Пять – Я Н И Н А, сердцу стало
Как-то радостно, легко.
Где девалась и усталость.
Съезжу! – тут недалеко.
Не скажу, что не женатый.
А по дружбе,- просто так.
Веселюсь? Не рановато ль?
Ведь могу и не застать.
В первый выходной поеду.
Значит, через восемь дней.
Я торжествовал победу,
Над упрямостью своей.
Пусть она сказала – любит,
Потому что я чужой.
Я люблю, и будь что будет,-
Рядом с ней мне хорошо.
Так оно скорей решится.
Хватит мне уже играть!
Я домой влетел, как птица,
Даже удивилась мать:
- Виктор, ты какой-то странный.
Может выпил? Иль влюблён?
Ну, дохни! Да нет, не пьяный!
Так рассказывай! – Пойдём!...
С нетерпеньем ждал субботы.
Ведь суббота – выходной.
Но куплет четырехсотый.
И прощаюсь я с главой.
Глава – 5
Полдень. Свежий след машины.
У калитки разворот.
И во двор следы мужчины.
Вот назад, а вот вперёд.
Кто-то был. Конечно, Виктор.
Сердце сжалось: был и нет.
«Не дождался девки дикой.
Жаль! Да не о чём жалеть!
Не дождался, знать не очень
Он хотел меня видать,-
Дома дольше, между прочим,
Дети ждут, жена и мать.
И сама я виновата,-
Объяснилась! Для чего?
Проще другом быть иль братом,
А любимым,- тяжело…
…Коль заехал, значит, любит.
Не дождался, знать, вдвойне.
Но чему я рада, люди,
Ведь уехал он к жене.
Вот какая я плохая!
Ведь любить ему нельзя.
Он уехал это зная.
Он – мужик,- не размазня.
Потому и не дождался.
Жаль, но всё же молодец.
Нужно вовремя сдержаться,
И не слушаться сердец…»
В дом Янине не хотелось,-
Угнетала тишина.
Мелкой дрожью билось тело:
«Влюблена я, влюблена…»
Лишь работа отвлекала
И учёба от мыслей,
Но всё чаще ей скучалось,
Становилось всё грустней.
Думала, одним лишь глазом
Вскоре сможет увидать.
А теперь погибли сразу
И надежда, и мечта…
В дом вошла. Подняла с пола
Туго скомканный листок:
- Это что ещё за новость?
Кто ещё сорить тут мог?!
В сердце ёкнула догадка:
Это что-то он писал,-
На столе лежит печатка
И бесстрастные слова.
К горлу подкатились слёзы,-
Откупиться заезжал
Вот, мол, я какой серьёзный:
«Здрасте! Жаль, что не застал».
Перстень даже не подняла,-
Подарил,- зачем он ей.
И в руке бумажку мяла
Под наплыв слепых страстей.
Много всяческих сомнений
Проносилось в голове:
«Неужели, неужели
Даже видеть не хотел?!
Чем обидела?! Признаньем?
Дерзостью? Постой, постой!
Вот ещё одно «посланье»» -
Стала расправлять листок,
« «Не застал», - я ежедневно
Возвращалась и ждала,
Даже и по воскресеньям
Уезжала из села,
Мол, готовлюсь, скоро осень,-
Трудно будет поступать.
Виктор, милый и несносный,-
Вот как можно наказать!
«Мужу подари»,- конечно,
Хорошо ему решать.
Бессердечный, бессердечный,-
Только что он может знать.
Встретил, думает, дикарку
С папуасской прямотой,
Да ещё «хватила» чарку
И «сияет» простотой.
Я действительно влюбилась.
И действительно впервой.
Потому и объяснилась,
Что принадлежит другой…
Чтобы сердцу стало легче…
Чтоб остыла голова…
«Только время раны лечит»,-
Душу ранили слова.
Что ж, прощай! Сюда, конечно
Больше не приедет он.
Ездить в гости к каждой встречной
Может разве что пижон…»
Так на том и порешила,-
Окунулась в прежний труд.
Пусть порой в мечтах грешила,
Но избавилась от пут.
Дни летели и недели,
Проносились месяца.
Впечатленья потускнели,
Стёрлись и черты лица…
Разумеется, всё это
Я писал уже потом.
А пока сияет лето,
И я к ней лететь готов.
Через три денька суббота,-
Послезавтра еду к ней.
Уж работа, не работа,-
Поскорей бы, поскорей…
- Отдохнул ты превосходно,-
Прямо летом,- красота.
Завтра и уехать можно,-
Нужно быть в субботу там.
- Как уехать?! – На недельку,-
Приболел Иван Кузьмич…
Да не очень мне хотелось
Встречу с Янкой отложить.
Но куда деваться,- служба,-
Дел всегда невпроворот.
Но коль нужно, значит, нужно,-
Много ль видим мы суббот.
Две недели пролетело,
Да работе нет конца:
Уезжая на неделю,-
Потеряешь месяца.
Осень инеем деревья
Золотые серебрит.
Время, бешеное время:
Так ползёт, и так бежит.
Но конец командировки
Будет же когда нибудь,
Чтобы я скупые строки
Мог к развязке повернуть…
Я пешком иду с работы,-
Впереди четыре дня:
Без особенной охоты
Отпустил Кузьмич меня.
Только мне чихать на это,-
Завтра сразу же с утра,
Завтра впрямь-таки с рассветом
Улетаю со двора.
Жаль, рассвет октябрьский поздний,
Но к обеду буду там,-
Я решил совсем серьёзно
«Бить челом к её стопам»,
Извиниться, объясниться,-
Будь что будет, но она
Чересчур мне часто снится
И порой лишает сна.
Дина больше не помеха.
У неё рука легка.
Через месяц, как уехал,
«Подцепила» моряка.
Укатил её в Одессу.
Фото мне прислала вот.
Разодета, как принцесса.
Виват! Наш торговый флот.
Что желала,- получила,-
Я доволен за неё.
Молодчина! Молодчина!!!
Прямо аж душа поёт…
По проспекту тротуаром
Я шагаю не спеша.
Вечереет. Зябко стало.
Листья, падая, шуршат.
Здесь прохожих очень мало,-
Центр торговый позади.
Где девалась и усталость,-
Я в преддверии пути.
Завтра, завтра, завтра встречу,-
Не застану,- буду ждать.
Впереди тревожный вечер
И такая благодать…
- Виктор?! Здравствуй! – Я опешил.
Кто такая? Боже мой!
Может быть попутал леший?!
Может что-то с головой?!
- Здравствуй, Яночка! – и больше
Ничего не мог сказать.
И стоим мы оба молча.
И глядим глаза в глаза…
Может лишь одно мгновенье,
Может целый век прошёл,-
Улеглось моё волненье,
Стало сердцу хорошо.
- Яночка! Ты здесь? Откуда?
Я вчера лишь из Читы…
Завтра у тебя я буду…
Да ко мне явилась ты.
Что же мы стоим? Идём же,-
Рядышком живу я здесь.
- Неудобно. – Скажешь тоже.
- Нет нигде свободных мест.
- Нет их, даже если б были.
Ты гостишь уже у нас.
Надоест,- я на машине…
- Неудобно. Мать. Жена…
- О тебе они все знают.
Рады были б повидать.
Жаль, что в Сочи отдыхают,-
Дома нынче только мать.
Наконец, Янина сдалась,
То есть, я уговорил.
Да и что ей оставалось,
Если ночь-то впереди,
И домой уехать нечем,-
Автотранспорт наш такой:
Из Москвы в Хабаровск легче,
Чем за десять вёрст порой.
- Мама, принимай невесту!
Сколько быть мне холостым?!
(Так не шутят. Интересно,
Что подумала бы ты?)
- Вот какая Вы?! Красива!
Сын о Вас мне говорил.
Я б Вас на руках носила,
Будь я парнем в цвете сил.
Ты же, Виктор, слишком старый
Для красавицы такой.
Да искать не нужно пары,
Раз уж ты не холостой.
Янка говорила мало:
Про колхоз, про институт…
Чувствовалось, что устала,
И было неловко тут.
Вскоре мать меня услала
В магазин за молоком.
Видимо она желала
С Яночкой побыть вдвоём.
Я вернулся очень скоро,
Прямо рвал во весь опор,-
Молоко не помидоры
С очередью через двор.
Янка стала веселее.
Что же мать сказала ей?
И не так уже робеет.
И ещё, ещё милей.
- Вы у нас пока живите,-
Институт недалеко.
Вы мне нравитесь, а Вите…
Понять это так легко!
- Неудобно. Я стесню вас,
Будет в сборе вся семья.
(Мать тихонько улыбнулась,-
Подмигнул тайком ей я.)
- Нет, нет, нет,- они не скоро,
Только аж под Новый год.
Да у нас и комнат много.
Ваша будет эта вот.
Завтра, ежели хотите,
Виктор свозит Вас домой.
Всё, что нужно Вам, возьмите,
И я жду со всей душой.
Пили чай. Кино смотрели.
- Вот семейный наш альбом.
- Мама, что ты в самом деле,-
Это можно бы потом.
- Виктор, дай! Хотите, Дину
Я попробую узнать.
(Да, хорошую картину
Мне придётся расхлебать.)
- Вот она. А где же свадьба?
- Там, отдельный есть альбом.
- Разрешите. – Нет, не надо,
Вот в порядок приведём…
Я осёкся. Мать смеётся.
А у Янки вид зверька,
Что конечно, огрызнётся,
Поняв, что попал в капкан.
- Полно, Виктор! Объясняйся! –
(Я поднялся и сбежал)
Над девчонкой издеваться
Может разве что нахал.
И меня, старуху, тоже
В грех вовлёк, шельмец такой.
Яночка, прости, коль сможешь:
Он, обманщик, холостой.
То на севере служил он,
А потом – за рубежом.
И, как видишь, получилось,
Что жены он не нашёл.
Дина числилась невестой
Чуть ли что не целый год,-
Замуж вышла. Под Одессой
В Ильичевске и живёт.
Он не мог на ней жениться,-
Чересчур она пуста.
Только к тряпкам и стремится.
Да и разность в возрастах.
Он с тех пор, как Вас увидел,
Только Вами и живёт.
Вик – тор!!! Кофе не хотите?
Он сейчас нам принесёт.
Яночка! Да вытри слёзы,
Пока он к нам не зашёл.
Несерьёзный! Несерьёзный!
Вот ведь как нехорошо!...
Я зашёл, увы, не скоро.
На диване с Янкой мать
То ли плачут, то ли спорят,-
Замолчали,- не понять.
- Вот вам кофе. По-турецки.
Не хотите! Выпью сам!
Вид мой был бы молодецким,
Только притемнён был зал.
Мама что-то говорила
О поездке, о вещах.
И ни слова ей Янина.
Да и я почти молчал.
Что-то нужно срочно делать,-
Атмосферу разрядить.
Будь что будет, и я смело
(Что тянуть, коль бить, так бить)
Встал. Опять заколебался.
Свёрток из стола достал:
- Вот…Возьмите…Собирался…
Мама, я пойду,- устал…
Спать ложиться было рано,
Но я должен был уйти.
Получилось как-то странно:
Я гостил,- она гостит…
Я не спал. Вторую пачку
Начал и курил, курил.
Было бы совсем иначе,
Да вот дьявол подшутил.
Нет, не спала и Янина.
Вскрыв читинский мой пакет.
Перечитывала длинный
Мой трехмесячный ответ.
Дата к дате, ежедневно
Я ей что-нибудь писал.
То с иронией, то гневно
Жизнь свою обрисовал.
До трёх ночи ей хватило
Этой повести-письма.
И лицо её светилось.
В сердце врезались слова:
«Если я такой Вам нужен,
Бог свидетель, всей душой.
Буду я примерным мужем.
Будь, Яниночка, женой».
«Будь женою», «Будь женою».
«Я согласна. Я твоя.
Он же рядом. За стеною.
Жаль, что спит, Не спит, Как я.»
И легонечко о стенку
Постучала: тук-тук-тук.
Тук-тук-тук,- почти мгновенно
Повторился тот же стук.
Я немедленно оделся.
Вот и Яночка идёт.
(Коль не понял, так не смейся,-
Это вовсе не намёк).
Подношу её пальтишко,
Застегнуть помог сапог.
Дверь открылась тихо-тихо,-
Лешему и бог помог.
Фонари мигали тускло,
Обесцвечены луной.
Свежий ветерок искусно
Шелестел сухой листвой.
Долго шли мы по проспекту,
Отчужденные, немы.
Вновь курил я сигарету,-
Мы, а вроде и не мы.
- Здесь тебя я увидала,
(Молча лучше бы прошла)
Повернула и догнала,-
Прошептала чуть дыша.
И пошла быстрей, быстрее…
Я хотел её догнать.
Вот свернула на аллею.
Вот уже и не видать…
Вот она сидит за плацем
Детплощадки под крыльцом.
Подошёл,- Янина плачет,
Ручками закрыв лицо.
Сердце сжалось,- может, хватит
Мучить милую свою.
Ведь она же в белом платье,
Ведь люблю её, люблю:
- Яночка, прости, родная,
Грудь полна нежнейших слов.
Только что со мной, не знаю.
Сам я зареветь готов.
Я люблю тебя всем сердцем.
Будь, любимая, женой.
Предан буду я до смерти.
Твой я, твой, и только твой.
Я платком ей вытер слёзы.
Что ж Яниночка? Молчит.
«Несерьёзный! Несерьёзный!»-
У неё в груди стучит.
Вдруг поднялась и прильнула
Головой к моей груди;
- Милый, я будто проснулась.
Холодно. Домой веди.
Утро. Чуткая дремота.
Даже слышен стук сердец.
Жаль, куплет-то пятисотый,-
Значит, повести конец.
Лида – Липецк – Хабаровск.
1979,1980.
|
Послесловие: Два стихотворения зависли у меня в ожидании публикации,- что-то не клеится у нас. Ну а мне не жаль,- вон всё идут письма из издательств,чтобы напечатать в бумажном варианте,- так у меня ДЕНЕГ НЕТ,но я держусь))) |
