На широком дворе молодой паренёк прислонился к заброшенной груше. Кровь по венам бежит, а в виску пульс стучит, ветерок на щеках слёзы сушит.
Опадает листва прижимаясь к траве, ветвь сухая скрипит удручённо, и повисла она на знакомом плече всей корягою обречённо.
В этих ветвях когда-то галдели скворцы, ворковал дикий голубь степенно, на качелях раскачивались удальцы, и горланили песни отменно.
За столом собиралась большая семья, старики долго речи водили. Задушевная мудрость, в ней столько огня! Ею жили, и ею владели.
Парень ветку с плеча, да к корням прислонил, оборвал плод последнего лета. Постоял, помолчал, и в карман положил, чтобы детство осталось согретым.
Пронесутся года, на широком дворе стол накроет хозяйская жилка, а в грушёвых ветвях защебечут скворцы, детворе подпевая так прытко.
|
