Болею. Задыхаюсь. Умираю.
Ты забытьё, и плен, и крест, и плаха.
И не в тоску – в безумие! – впадая,
Грешу с отчаянной хрипящею отвагой.
Кричу ночами в простынях горячих,
Искусанные губы кровоточат.
Терзаясь, корчась, и шепча, и плача,
Я равно умираю днём и ночью.
Оглохнув от своих гортанных стонов,
От слёз ослепнув, изломав все руки,
Я остаюсь девчонкою влюблённой
Перед оскалом пляшущей разлуки.
Ты танцевать, а мне же на коленях
Лежать распластанною перебитой птицей.
В палящем изнуряющем хотенье
Пятнадцать лет я не могу забыться.
Пятнадцать лет чудовищного счастья,
Где год за два и вместе лишь минуты,
Где взгляд приравнен к таинству причастья,
Где нет картин, а лишь одни этюды,
Где вся надежда на того, кто свыше,
Где из ста тысяч слов одно - «Останься».
А ты пятнадцать лет меня не слышишь,
Кружась в красивом заграничном вальсе.
А мне не надо ни огней, ни шёлка –
В шальном безумии, как в саване, бела,
Рвалась и билась, тяжело и долго
Болела. Задыхалась. Умерла.
|
Лежащую таким образом (на коленях) птицу представить несколько затруднительно.