31.
В твоей груди стучат сердца друзей,
Которых Смерть нещадно забирала.
Биенье это слышу всё сильней —
Там царствует опять любви начало.
Да, много преданных, горючих слёз
Из глаз моих пролилось на могилы,
Те слёзы как проценты мёртвым, взнос —
Друзья теперь в тебе сокрыты, милый!
Ты мавзолей, где их мечты живут,
Живёт любовь, чьё время быстротечно.
Сердца тебе её передадут,
Чтоб право получил владеть навечно.
В тебе есть образ каждого из них,
Так будь со мной, чтоб пульс их не затих.
32.
Когда переживёшь тот странный час,
В который заберёт меня могила,
А позже перечтёшь в который раз
Наивные стихи, где сердце жило,
Сравни их с достиженьями других.
И пусть тебя прельстит перо чужое,
Их сбереги как свет моей любви,
Не как стихи, что блещут красотою.
Меня же только мысли удостой:
«О, если б друг творил все эти лета,
То урожай любовь дала б такой,
Что стал бы лучшим он среди поэтов.
Но умер. Дар других я оценил.
Его ж читаю, так как он любил!»
33.
О, сколько раз я видел, как рассвет
Вершины гор пронзает царским взглядом
И, солнечным лицом даруя свет,
Всех золотистым балует нарядом.
А позже разрешает тучам зло
Поставить метки на своём обличье
И, прячась робко, ведь ещё светло,
Ползёт на запад, позабыв величье.
Так ты, мой свет, всего единый час
Меня ласкал прелестными лучами,
Но дальше твой огонь, увы, погас,
Исчез у тёмной тучи за плечами.
Поскольку и на Солнце пятна есть,
Твои земные — полюбить мне честь.
34.
Зачем ты обещал роскошный день,
И настоял, чтоб плащ я свой оставил?
Ведь тучи низкие, как злобы тень,
Меня настигли против всяких правил.
Любимый мой, не поздно ли светить
Сквозь облака, когда побит я градом?
Бальзам для раны нужно ли хвалить
Раз для души — бесчестие награда?
Не станет мне лекарством и твой стыд,
Хоть ты раскаялся, но я обижен.
Знай, сожаления притворный вид
Добавит тяжести, когда унижен.
Но эти слёзы жемчугом, мой друг,
Искупят всё, спасая нас от мук!
35.
Ты не грусти о том, что совершил:
У розы есть шипы, и примесь — в злате,
И червь бутон сладчайший повредил,
И тучи скрыли солнце на закате.
Грешны все люди; даже мой сонет
Заглаживает скверное сравненьем,
Стараясь защитить тебя от бед,
Чуть лживым, оправдательным решеньем.
Ведь мне понятно, что такое страсть,
Я для неё готов быть адвокатом,
Но честь с любовью хмуро делят власть
Внутри меня, ни в чём не виноватом.
И даже если победит любовь,
Ты, милый вор, меня ограбил вновь.
36.
Теперь пора нас разделить с тобой,
В любви, которая была едина,
Чтоб пятна мне вручённые Судьбой,
Я нёс один, безропотно, незримо.
Мы любим — вот связующая нить.
Но зло молвы, запреты и тревоги,
Пусть и не могут нашу страсть убить —
Крадут часы любви и слишком строги.
При встрече мне нельзя тебя узнать —
Моя вина — мишень для разгоаоров,
И ты сотри радушия печать,
Чтоб не навлечь на честь свою позора.
Отныне, репутацию храня,
Готов на всё, ведь я люблю тебя.
37.
Как немощный отец за сына рад,
Что полон сил тот и шалит беспечно,
Так я, устав от жизни и преград,
Тобою восхищаюсь, друг сердечный.
Причина здесь не только в красоте:
Твой ум, богатство, верность с добротою
Находятся на царской высоте —
Сюда веду любовь я за собою.
И сразу не бедняк я, не больной,
Ведь даже тень твоих заслуг чудесна.
Отныне награждён самой Судьбой:
Мне жить и долей этой славы лестно.
Пусть лучшее идёт к тебе! В тот час
Я становлюсь счастливей в сотни раз.
38.
Как может Муза требовать сюжет,
Когда твоё дыханье в каждой строчке?
И драгоценней этой темы нет —
Пред ней трепещут белые листочки.
Да, ты один себя благодари,
Что у меня стихи достойны чтенья,
Лишь неуч не напишет о любви,
Когда ты даришь свет и вдохновенье.
Так стань десятой Музой, в десять раз
Превосходящей девять Муз поэта!
А тот, кто пишет, пусть стихи создаст,
В которых точной станет суть портрета.
Моя же Муза, если угодит,
Тебе даст славу, хоть в трудах пиит.
39.
Да как теперь тебя превозносить,
Когда ты лучше всех, но часть моя же?
К чему мне самого себя хвалить
И чувствовать потом виновным даже?
Поэтому попробуем жить врозь,
Чтоб нам не называть любовь единой.
Тогда бы и желание сбылось:
Я прославлять смогу твой образ дивный!
О, сколько мук разлука бы несла,
Когда б мечтать нам запретило Время!
Но грёзам о любви — им нет числа,
И это восхитительное бремя!
Ведь если б в мире не было разлук,
И я хвалу сейчас не пел бы, друг.
40.
Ты всех возьми моих любовниц, всех!
Что обретёшь, чего не ведал прежде?
Любви, родной, не ищут средь утех,
Тебе ж свою дарил в святой одежде.
И если ты прелестницу забрал,
Желая, чтоб я этим был унижен,
То местью сам себя и — наказал:
Ведь сердце вновь обманываешь ты же.
Но я грабёж прощаю, милый вор,
Хоть ты присвоил всё, чем я владею.
Пусть лучше яд любви течёт из пор,
Чем ненависть нахального злодея.
Любимый, лишь игру я вижу в том!
Ты хоть убей, не станешь мне врагом.
. |
