Клеймят число тринадцать несчастливым,
Поверье с древних слышится родов.
Но было их тринадцать – исполинов,
Сражавшихся геройски городов.
Точней двенадцать, вместе с ними – крепость,
Что самой первой приняла удар.
Холодным мрачным летом войско грелось
О разожжённый в крепости пожар.
Когда сгустились тучи в небе Бреста
И звёзды славы были далеки,
У многих в это время было детство,
Пришлось в игрушки выбрать им штыки.
Жужжал, кружа, растягивал недели
Над белорусским фронтом штурмовик.
И смелость при защите цитадели
Взыграла в братской доблестной крови.
Славяне-братья, очень-очень близко
К столице артиллерия идёт!
И вот уже звучит из сердца Минска
Вторым аккордом братский пулемёт.
Идя на фронт иль партизаня лесом –
В тылу не отсиделось ни души.
Неужто и над солнечной Одессой
Удастся небо бомбой потушить?
Скрипели сапоги, вминая в землю
Тела бойцов навеки молодых.
Глумился враг, тогда ещё не внемля,
Какой ответ получит он под дых.
По осени покинув город Киев,
Солдат двужильный, русский, ставил счёт.
Бывали времена и не такие…
И Днепр ещё обратно потечёт.
Движенье вверх вовек не будет просто,
Особенно когда навстречу – враг.
Смоленск – он, план сорвавший Барбаросса,
Весь превратился сам в сплошной овраг.
Шумел ли клён, склонял ли ветви тополь,
Под сень свою героев хороня,
Когда всей грудью русский Севастополь
Вставал, как непреклонная броня.
Новороссийск своей могучей волей
Почти четыре сотни мрачных дней
Давал отпор врагу. Нет лучше доли,
Чем сделать мир чуть ближе и прочней.
Здесь флот держал победные эскадры,
Морпехов дерзновенье крепло здесь,
Приказ: «Вперёд!», и руки вмиг – к кокардам,
Приказ: «Вперёд», в ответ лишь слово: «Есть».
Дубравы, испещрённые картечью,
Придёт ещё вам время расцветать! –
Немецкий батальон пока под Керчью,
Но крымская ему не сдастся стать.
Весь русский дух, в оружье воплощаясь,
Дотла испепелял полки врага,
Чтоб ввек они на Русь не возвращались,
Чтоб не ступила боле их нога.
Советских танков считанные взводы –
Пехота шла незыблемой стеной
В любые снеги, бури, непогоды
И в самый ярый, нестерпимый зной.
Уж звон в ушах от танкового гула,
Уж в горле ком, но нет пути назад:
Форпост Москвы там притулился – Тула.
И, истекая кровью, – за приклад.
Штандарт воздвигнуть над Кремлём не дали
Кто в крайнем, кто… в последнем всё ж бою.
Не за чины сражались иль медали,
За жизнь – скорей за нашу, чем свою.
О, сколько полегло их, братьев, сколько!
Народ у нас и впрямь мастеровой.
Из рытвин, из траншей и из осколков
Победу смастерил нам под Москвой.
Но полно! Ещё годы до Парада.
До радостных реляций путь не прост,
Они росли в окопах Сталинграда
И выросли во весь гигантский рост.
Нацист измерил силушку «Ивана»,
Полёг под залп «Катюш» мильоном тел
На всех полях Мамаева Кургана,
И это был, солдаты, не предел!
Звала вас Мама-Родина к защите,
Катился зов вдоль всех её полей,
И мам других просила: «Не взыщите
За то, что не дождётесь сыновей».
И зов её в кольцом железным сжатом
Блокадном Ленинграде слышен был:
Он заряжал обоймы автоматов,
Крепил в сердцах сопротивленья пыл.
Из Заполярья мчалась к ним подмога,
Хоть Мурманск сам был страшно истощён.
Врагу туда заказана дорога –
Тем каждый павший навсегда отмщён.
Кто шёл на целый полк с одной гранатой,
Кто в перерыв атак письмо писал:
«Не плачьте, дорогие, ведь так надо!»,
И День Победы кто не увидал.
И каждый город в этом славном списке
Вобрал своей землёю уймы их:
Таких чужих друг другу, но и близких,
Таких бесспорно мёртвых, но – живых.
У каждого теперь Звезда на въезде
И у Кремлёвских стен мемориал.
Они, как и в войну, друг с другом вместе
Собой являют русский ареал.
Герои, да. Но разве их тринадцать,
Кому дороже жизни долг и честь?
Ошибка тут. И надобно признаться:
Их были сотни, тысячи – не счесть.
Здесь справился б и счетовод едва ли,
Ведь каждый хутор, каждое село
Своею кровью землю уливали,
Чтоб следом поколение жило.
Воздвигли мы в сердцах своих отдельный
Непризнанным Героям монумент.
Пройдут года, неделя за неделей,
Но не забыть нам славы их момент. |