Игорь ЕРОФЕЕВ
ЗДРАВСТВУЙТЕ!
Здравствуйте, уважаемая редакция!
Меня зовут Оля Трофимова,
живу я в посёлке Большое Климово,
шестнадцать мне уже – считайте, взрослая.
С такими длинными была недавно косами,
пока не срезал мне одну, куражась, отчим, –
сказал, что пошутил, был пьяным очень.
Живёт с ним мать спокойно почему-то, –
должна же, говорит, быть нужною кому-то.
Она от бати моего, наверное, устала,
когда тот напивался с кем попало.
И этот Виктор Палыч – «нелюбитель» тоже:
– Не так же, как отец твой, не хватает ножик…
Чтоб сделать «химию», я ездила в район…
Так в доме старом жили бы втроём,
но я сейчас в психической больнице,
и все вокруг враждебные мне лица…
Вы только не подумайте такого:
происхождения Трофимовы простого.
Пишу в редакцию я только потому,
что ничего в себе я не пойму:
храню внутри чужие я слова.
От них так воспалилась голова,
меня пугает это и мешает,
опять же, кто-то за меня решает…
Слова, которые успею записать,
я заносить старалась в общую тетрадь.
Чтоб санитары не нашли её в больнице,
я с ручкой прятала её под половицу.
Хочу узнать: чьи те слова и мысли,
которые краду я, в некотором смысле?
Вы выпускаете журнал литературный,
народ в редакции работает культурный, –
так помогите мне с собою разобраться:
мне стало тяжело себя бояться.
Чтоб строки помнить, что приходят срочно,
я повторяла вслух их накануне ночью.
Меня за это санитарка оскорбила –
по телу мокрым полотенцем била.
Вот посмотрите стихострочки эти,
что проявились как-то на рассвете, –
они же не про местную природу,
сама бы их не сочинила сроду:
Солнце спать ложится.
Птичья колыбель.
В небе прояснится
Звёздная капель.
Ночью дождь не виден,
Море тише сна.
Маяки обидит
Лунная блесна.
Гребни волн блистают
В чёрной тишине.
Боль моя растает
В голубом огне.
Я хочу быть ближе
К краю красоты, –
Может, и увижу
Парусник мечты.
Читала этот стих для речки с камышами,
а оказалось – рыбакам мешаю.
Они из-за меня там все переругались,
я убежала: очень испугалась.
Я, так и есть, наверное, с приветом,
а мама думает, я из другого века –
несовременная, тихоня и не крашусь:
– Ты в женскую несчастную породу нашу…
Она хорошая, но не поймёт никак,
что всё рождается на свет не просто так
и многие живут, где им неинтересно,
не зная, где их истинное место.
Я оживаю лишь среди природы,
она совсем недалеко – где огороды.
Там речка извивается… И поле…
Мне среди зелени удобнее, чем в школе…
Читала в Климове стихи я на болотах,
когда листвы осенней брызжет позолота.
Читать любила вслух цветам и травам,
жукам, кузнечикам, коровкам божьим малым.
Становится природа от стихов новее,
и свежестью от всех созданий веет.
А в мире у людей – словами ранят:
в словах есть острые шипы и грани.
Дочь Виктор Палыча из сельсовета, Нюра,
так та совсем меня считает дурой:
– Нормальным мужикам нужны не строчки –
одна и просидишь на задней точке…
Со мною явно что-то приключилось,
иначе б я в больнице не лечилась
и не мешала б никому на белом свете,
и не являлись бы стихи, как эти:
За околицей речка сонная,
Даль бездонная в синеве.
Всё привычное и покорное,
Как росы серебро в траве.
Только где-то там – за просторами,
Где всё медленнее огня,
Где дороги идут во все стороны
И рассыпанный запах дня, –
Там всё общее и безбрежное,
И любви золотая нить…
И терзаю я сердце прежнее:
После жизни ещё б пожить!
Таких стихов уже сложилось много,
и без меня у них своя дорога.
Я отправляю вам готовую тетрадь,
пока никто не смог её порвать.
Стихи ко мне откуда-то приходят,
но только для тревоги и подходят:
они мне не нужны, чужие,
без сердца автора они едва живые.
И делайте вы с ними, что хотите,
а за сумбурное письмо простите:
кому нужны, я думаю, стихи на воле,
тем более, какой-то психбольничной Оли?..
|
