Nosce te ipsum
Я увидел все возрасты,
как города.
И теперь – никуда,
ни в дела, ни случайно.
За стеной городской нам
какие дела?
С мыслью долго пожить
и – шальной изначально.
Вот бы той бы весны
и того бы врача,
Кто лекарство от лжи
мерит точкой исходной.
Разобщенной среды
и прощеного дня,
От которых, прожив,
нам уйти невозможно.
Очертаний вблизи,
то есть, близких к нам слов,
Переплеты шкафов,
как окладов их пыльных.
От всеобщей избы
и от личных врагов
В непролазной грязи
превосходств очевидных.
И не знаю за что,
без особых помех
Где-то слышится смех
вслед речей поминальных.
Будто кто-то пронес
тяжкий смертный свой грех,
Но избавиться жестов
не смог театральных
Мне б поменьше пристанищ,
поменьше родства
Мне бы в доме своем
или там, где попроще.
С моей черною кровью
считая до ста
Ведь к пещерам приводит
орнамент восточный.
И построен ли храм,
где портовый кабак.
И была ли в том суть
нам свободно доступных
Новостных обещаний –
не знаю, когда
Без вещественной пробы –
духовное скудно.
Или пьют беспробудно,
пытаясь прочесть
Иероглифов спесь,
как рисунков наскальных.
Видно вправду в исканьях
тех что-нибудь есть,
Чего нет на подмостках
ролей театральных.
И от той бы весны
еще б к двери засов.
И чтоб тот, кто за дверью
был всегда мной угадан.
И без лишних, постылых,
растраченных слов
Быть не смог б для меня
той свечой поминальной.
1996
|
