Нынешний май, как и те, что остались в минувшем –
неба слезами омытые листья и травы…
Пики крестов на церквей позолоченных главах…
смесь ароматов – коктейль, будоражащий душу…
память – конторская крыса и старость – отрава…
Всё ничего бы, да только вот жизнь – наизнанку:
лезет по швам, обнажая гнилую набивку…
Нет у потомков почтения к орденским планкам…
к славной истории в датах и в хроник отрывках…
В грубых фиордах-морщинах седого солдата,
в логове смерти забившем нацистского вепря,
жидкое горе, поймавшее отблеск заката –
памяти плач об историей ставших потерях.
Робость весны переплавится в знойное лето,
памяти лодку швырнёт на реальности берег:
подвиг забыт и награды твои под запретом…
а ты стал добычей из пепла восставшего зверя.
Ты и представить не мог, что проснувшись однажды,
снова столкнёшься с его кровожадным оскалом:
морды закрыв балаклавами, шерсть – камуфляжем
рыщут по городу отпрыски Зверя - шакалы.
Берцы стучат по брусчатке «Das Lied der Deutschen»…
а под подошвами – хрупкое тихое счастье…
щерится город нацистской геральдикой «волчьей» -
густо клейменный крестами паучьими свастик…
Сколько вас ныне, несломленных гордых изгоев,
прячущих ночью в ладонях жемчужины – слёзы,
слышавших смерти косу, что с пронзительным воем
режет «под корень» надежды, сердца и берёзы…
Время безжалостно к вам, старики – ветераны.
По памяти бродит войны неуёмное эхо,
как эхо молитв в куполах православного храма,
но в душах – на шрамы зажившие новые раны,
а жизнь выставляет героев зверью на потеху.
А нынешний май, как и те, что остались в минувшем –
неба слезами омытые листья и травы…
Пики крестов на церквей позолоченных главах…
смесь ароматов – коктейль, будоражащий душу…
память – конторская крыса и старость – отрава…
|
