Я вырос там, где мертвыми рождались.
Где безысходность скалила клыки,
Где во главе угла стояла зависть,
Цедя сквозь зубы смачные плевки.
Гуляла духота по коридору,
На общей кухне мат стоял и стол.
И я стоял... И руки тёр о штору,
И ковырял дырявым тапком пол.
Я нервным стал в неполные двенадцать,
Мерещился мне враг во всех углах,
И утомившись ночью озираться,
Я спрятал нож в отвисших рукавах.
Не удивлялся я ночным сиренам,
Разбитым мордам и разлитым щам.
Прогнившим трубам и немытым стенам,
Раскиданному хламу и мышам.
Соседка -сумасбродная старуха
Вдруг возомнила, что она Вангог
И резанула бритвой мочку уха
Которую швырнула в кипяток.
Я видел это. Я почти сломался,
И на мгновение даже захотел
Смириться и до гроба оставаться
Среди отравленных немытых тел.
Но свет зажег я непривычно гордо,
Я непривычно смело себя вёл,
Мне так хотелось перерезать горло,
Но перерезал провод. И ушёл. |
