Мерилом жизни в этом мире скорбном,
Веленье сердца и в вере чудеса.
Поэт прилег под тенью дуба кроны,
Поглаживая лоб и волоса.
Его поправили, мол, волоса на теле,
А на башке волосьев дивный клок.
Как мог поэт на самом добром деле,
Найти волосья, как ни потел, не смог.
Плешивый от сложения пиит,
И к алкоголю, как ни бей, приучен.
И совесть бодрая под сердцем самым спит,
Как ни крути, такой вот странный случай.
По жизни долгой скромный сибарит,
Любитель баб и девок недоступных.
По философски – в корень вечно зрит,
В кровавой драке не жесток и даже скучен.
Ну, не умеет падших добивать,
Учил его стихами добрый Пушкин.
И он познал, что стоит благодать,
Когда в дуэли ты висишь на мушке. |
