Люблю я голубей. Они нелепо доверчивы, когда их кормишь хлебом.
В их воркованьи слышны гимны лету, в глазах их отраженье парка, неба.
Я каждый день в свободную минуту брожу в аллеях городского парка,
не изменяя своего маршрута, когда мороз в них, и когда в них жарко.
И, несмотря на то, что, в общем, молод, но сердце моё слишком износилось,
остался только маленький осколок, и на здоровье не хватает силы.
А жизнь бурлит! И люди любят, спорят, торопятся впитать всей кожей солнце,
душою счастье, избегая горя, и выпить, что даёт им мир, до донца.
И я любил ещё недавно море (бог с нею, с этой постоянной болью),
мне шорох крыл напомнит шум прибоя, и всё вокруг запахнет йодом, солью...
В глазах вдруг потемнело. Стало плохо. Схватило сердце (не было б инфаркта).
А рядом раздавался детский хохот, и четверо парней играли в карты.
А я нащупывал в своём кармане остатки крошек, как остаток жизни,
и не осталось у меня желаний, и путались в мозгу, как нитки, мысли.
Но всё вокруг внезапно стало зыбким, как-будто слёзы мне глаза застлали.
И санитары, с лживою улыбкой на лицах, меня в скорую забрали...
А голуби садились у скамейки, в глазах их отражалось то же небо,
но не было меня на той аллейке, и некому рассыпать крошки хлеба. | 
ох ваня-маша-вася-... нас в клонов