...Нету
на Руси богатыря.
Победить Анику-Воин
нынче вряд ли кто достоин
даже с возгласом "Уря-я!"
Мир, однако ж, не спокоен.
Как-то раз Аника-Воин
снарядился гроб господень
в землях турка воевать,
города там разорять...
Вдруг ему навстречу Чудо.
Лик звериный. Смотрит худо.
Вместо рук стальные прутья.
Не видал такую жуть я.
Глаз подобен миномёту.
На прицел посажен лазер.
Пули в ём не знают счёту.
В лёт фантомы бьёт он сразу.
Тут Аника удивился,
на противника воззрился,
придержал свово коня.
"Это кто там на меня?
Царь ты, что ли? Королевич?
Иль писатель Воронкевич?
Признавайся сей же час.
А не то войной на Вас!"
Молвит Чудо же в ответ:
"У меня секретов нет.
Я не царь. Не королевич.
Не писатель Воронкевич.
Я всего лишь смерть твоя.
Ужас, войны — это я.
Кто на небе облака
запустил еси?
У кого вельми рука
выше небеси?
Тот меня и создал прежде —
не на милость и надежду.
Где пройду, не обессудьте,
копны люда накошу.
Разрешенья не спрошу.
Снисхождение забудьте".
Опечален богатырь.
Руки он раскинул в ширь.
"Отпусти, — он молвит, — к дому.
Поглядеть свою хорому
напоследок я хочу,
с Мать-Отцом навек проститься,
перед людом повиниться,
а потом назад примчу.
Слово чести — не шучу".
Отвечает Чудо-Смерть:
"Мне ли эта круговерть?
Я скосил когда-то Буса.
И Садко, и Яна Гуса,
Святогора самого.
Нет на свете никого,
кто бы смог хитро и скоро
при поддержке разговора
от кончины ускользнуть".
Так промолвив, Чудо-Чудь
пилы, крючья достаёт,
прямо к витязю идёт.
И невидимы те пилы.
И невидимы те крючья.
И что было горькой силы,
как терновые колючья,
он по жилам, по костям,
по болючим по местам
водит, водит... Зашатался
святорусский богатырь.
Что тут скажешь, не взыскался
он от смерти — пал. И мир
по заслуженному праву
пел и почести, и славу.
И гудел весёлый пир... |
