Петербург, огранённый в суровый гранит,
Ветровая широкая плоскость.
От твоих ледяных индевелых ланит
Оторвать поцелуи непросто.
На твоих площадях не танцуют легко
В карнавально-звенящей истоме.
Декабри выставляют каре облаков
Повторением вечных историй.
Здесь чиновник спешит, запахнувшись в шинель -
Малорослый, не вхожий к владыкам.
Это праздник, когда небосвод засинел
И расщедрился солнечным бликом.
Это радость, когда из колодцев-дворов,
Полуночья нежданная жалость,
Будто сказочной яркой жар-птицы перо
Наливная луна показалась.
Неустроенный город житейской муштры,
В долгом поиске жизнь проаукав,
Всё здесь кажется - жгут революций костры
В подворотнях случайных проулков.
Серо-каменный город, где яхонты глав
Темнотою теснимых соборов,
Словно смерть череду наводнений поправ,
Проявляют возвышенный норов.
Нескончаемый город каналов, мостов,
Параллелей Василеостровских,
Ты к судьбе погребения ночью готов
На болотистых кладбищах плоских.
Засыпаешь сухою позёмкой своей,
Громыхая в ночные литавры,
Всю булыжную кожу мощёных полей
От залива до призрачной Лавры.
На свинцовой Неве каменеют валы,
Императорским смерены шагом,
А проснёшься - и вновь тротуары белы,
И немыслимым кажутся благом
Закоулки, где меньший из здешних ветров
О зароке лететь забывает,
Чуть тлетворное в зеве дыханье метро,
Что при входе тебя обдувает.
Примостившись в вагоне, читаешь журнал,
Вспоминаешь кино про пиратов,
Постаравшись забыть не придуманный шквал
Сотрясающих Землю терактов. |
