Серебряный век – драгоценная чаша вина.
И смех поэтессы, и Невский, лишившийся сна.
В плену маскарада какие-то тени резвятся,
Все будут навзрыд и грустить и задорно смеяться.
Но свет опустел – там объявлена нынче война,
Война мировая, как странно металась она,
Прекрасная дама, в пылу, в пустоте и дали,
Чего ей хотелось, о пусть уж луна догорит.
И в форме военной стоят адмирал и поэт.
Уходят в забвенье, прощенья их времени нет.
И бедные Музы той музыки слышат набат.
И ужас союза любую убьет, говорят.
Но только сначала они еще будут играть.
Серебряный век, как свеча, он готов полыхать.
И в зареве алом иные миры проступают.
И ужас войны, и стихи на костре полыхают.
И варвары снова вернулись на их вечеринки,
Истерзано слово, страшны в пустоте поединки…
Забытых поэтов, как мертвых они вспоминают.
И снова сюжеты в тумане ночном догорают.
И тайны усадьбы сгоревшие в пропасть уносят.
Но что там, скажите? Там просто надвинулось осень.
Семнадцатый год, рубежи – в них реальность тонула,
Прекрасная Дама ушла, но еще оглянулась.
Смотрел император на гибнувший мир безучастно.
Расстрел за расстрелом, душа и темна и безгласна.
И света конец в серебре и печали внезапной,
Терновый венец, он любому достанется завтра.
А нынче расстрелы, и Невский пустой серебрится,
Но что это, милый, кошмар о России мне снится…
И смех поэтессы, и Невский, лишившийся сна.
Серебряный век – драгоценная чаша вина.
Сон 2 Тайна века
И снова серебряный век проступает,
И музыка – стоны забытые скрипки,
Как бабочка там поэтесса взлетает,
Двойник исчезает, как тень от улыбки.
На Невском сегодня они повстречались,
Да что там, с беспечной усмешкой столкнулись,
И мы не узнали отчаянье таинств,
Раскланялись молча, ушли, оглянулись.
Философ писал, забываясь, трактаты,
А критик на профиль взирал Маргариты,
Раздавлены часто, порою крылаты,
Они уходили, туманом укрыты.
Серебряный век, там такие романы,
Такие стихи, угасали к рассвету.
И сам император, чужой и незваный,
Все слушал и слушал в печали поэта.
Что виделось там, гордый взгляд балерины,
Актрисы чужой и беспечной улыбка,
И снова сходились для схватки мужчины,
Сквозь время нам слышалась дивная скрипка.
А кто там сегодня присядет к роялю?
- О, Скрябин,- шептала, - как это безумно,
И смех проступал в этой вечной печали,
И боль, и отплытие к ночи безлунной.
Опомнится им и прозреть не случится,
Все кратко, и скоро иная эпоха,
И падает в бездну сраженная птица,
Она отразилась во взгляде пророка.
И блудные дети из дома бежали
В прекрасную Вену, в беспечность Парижа,
И не было больше исхода печали.
Лишь музыки стон в этой вьюге я слышу.
И что это снова? Пылает усадьба,
И вечен сюжет, но не сыграна драма,
И темная смерть или светлая свадьба
Оглохнуть легко от стрельбы и от гама…
Как бабочка, там поэтесса взлетает,
Двойник исчезает, как тень от улыбки.
И снова серебряный век проступает,
И музыка – стоны забытые скрипки…
И Демон сидящий уныло взирает
На камни цветов, и молчит до рассвета.
Серебряный век, и стихия витает,
И гибель за строчкой последней поэта. |
