Хмельная старость может быть беспечно юной,
И окунаться с головой в лазурь бездонной глубины.
У юности есть шанс, как зрелость, оказаться умной,
Сумев душой прислушиваться к звону тишины.
За жизнь короткую так много губ мы целовали…
А радостей... их столько, что не перечесть,
И, кажется, порой, что было всё не с нами...
Как память сердца болью не разъесть?
Но растворился сон, волнующе — прозрачный,
В нём жадно пили мы любовь, купаясь в облаках.
Кому ж теперь он нужен, взгляд наш мрачный,
А вкус... почти исчез, в трепещущих губах.
Мой милый странник! Пред нами даль так ненадёжна…
Из влажных рук струится обжигающая сталь…
Терзая нас, гнетёт тревога: злая, ложная,
Но рвётся пламенное сердце, за горизонталь…
Где ждёт движение по местности пересечённой,
Законы действуют, ведущие нас к естеству,
И созданные страхом неизвестности, но увлечённо:
Роятся мысли, чувства, я... я, всё-таки, — Живу.
Мой милый странник! Взлетим по длинной лестнице,
Чтоб звёздным светом дописать финальную главу.
|
