Чугун цепей у вехи тёмной,
в квадрат на роковой версте.
Чтобы речушку знали Чёрной,
чтоб Солнце пало, во кресте.
Все наизусть учили это место.
В обрывки мыслей, пруд пруди.
Рассказ вели достойно, честно.
Погиб поэт, с свинцом в груди.
Как ни печально, точно у поэта,
а мыслить этим слогом, погоди.
Представил я однажды у куплета,
что будет пах, пониже он груди...
Ужель, для рифмы всё к секрету?
Поэт погиб, какой груди свинец!
Для круга, посвящённому ответу,
всему начало сложится в конец.
Восстал Поэт! Молва его трубит.
Поникнет время гордой головой.
Восстал? - Поэт за это был убит.
Пал, оклеветанный молвой.
Погиб поэт! - Невольник чести.
Погиб поэт! - И жаждой мести...
И месть, и честь его, воспели.
Кроме одной черты, дуэли...
Чтоб речку звали благородно,
окрест миров творились чудеса,
Луч памяти Поэта и Народной,
гранитом, и обратно в небеса... |