Нет, нет, родная, давай повременим.
Еще не сроки открывать объятья.
Ведь я в миру последний пилигрим,
А ты записана весной ненастной в сватьи.
Еще жених не выразил Отцу,
Готовность расчленить удачи мира.
Еще открыты блага подлецу,
В дыхание беспечного эфира.
Еще нарывы призрачных идей,
Не вызрели на теле коммунизма.
И на руках задумчивых людей,
Не выколоты знаки катаклизма.
Час подойдет и слова не сказав,
Хозяин мира сядет в глубь кареты.
И вот тогда, любимая, тогда,
Тебе придется несть заветы,
В открытой книге роста бытия,
Я ж соберу блаженные народы,
В ненастный день седьмого ноября,
Когда прольют с небес дождями воды.
Тогда на свете никакая тварь,
Не оправдается, мол, уши заложило.
В благословенный яростью январь,
На землю рухнет внешнее светило.
Грехи спалятся в яростном огне,
Тела и души прахом разлетятся,
По нашей бесконечности стране.
А мы пойдем к постели раздеваться. |
