Не нами установлен жизни срок,
И таинства зачатий и рождений,
Что с нами будет – знает только Бог.
Представив к памяти, или забвенью.
Но нестерпимо больно оставлять
Тебе Творцом дарованную землю,
Слезами наполнять прощальный взгляд,
Пусть был твой век суровым и железным.
Мы думаем, что в наш предсмертный час
Господь, с улыбкой отворяя двери,
Разжалобится, помещая нас
В одно из неизвестных измерений.
Там в новый образ будет воплощён
Твой, неприметный прежде, добрый гений,
Смирив гордыни, исполняй закон -
«Твори и пробуй в рамках дозволений»
А может, испытаешь в жизни страсть,
Полёт души и радость искушений,
Молить прощенья будешь, глупо лгать,
Что не допустишь, вновь, грехопадений.
Упавшим в бездну не найти числа:
В бою погибшим, или от болезней,
Чья жизнь была духовна и светла,
И, время проживавшим бесполезно.
Ни одного ушедшего не спас,
Каким не представлялся он великим,
Свидетели - святой иконостас,
Скорбят о нас всезнающие лики.
И надо бы сказать себе - смирись!
Их много было, ты не одинока,
В тот миг, когда твою обрежет нить
На небесах незрячая Атропос.
. |
И всё-таки, вера - это такая форма заблуждения. Любой человек имеет право выбрать себе заблуждение и подыскать для него аргументы, не унижая оппонента. Вера, обладая такой роскошью аргументов, становится учением. Учение, не опровергнутое жизнью, может стать наукой, если ему повезёт... Как-то так.