Война бушует третий месяц,
Горят не сжатые хлеба,
Фашист занёс кулак увесист,
Какая Киев ждёт судьба?
На Умань рвутся танки Клейста,
Гудериан во фланг зашёл,
Будённый не находит места:
Весь Юго-Запад окружён.
Эвакуация в разгаре:
За Днепр – заводы и людей.
Две армии горят в пожаре,
Фашист и справа и левей.
Попиты лужи и болота,
Снарядов нет, горит язык;
Война – тяжёлая работа
И главный аргумент в ней штык.
Росой студили пулемёты.
В Зелёной Браме окружён
(Майор Лопатин сводит счёты)
Был пограничный батальон.
Он прикрывал штабные части,
С кем Понеделин отступал,
Не зная Гитлера пристрастий –
Дать в Киеве парадный бал.
Намечен срок: восьмого в серпень
И Муссолини приглашён,
А русский воин-страстотерпец
На удивленье не сражён…
Фашистский полк, бронёй закрытый,
Село Легедзино прорвал…
Знамёна, сейфы, - всё зарыто,
Красноармейцы встретят вал.
500 фуражек цвета хаки,
Горячий на винтовке штык,
А к ним голодные собаки,
В атаке слышен зверский рык!
На танки прыгала пехота,
Кто горло сохранить успел,
Овчаркам началась охота,
И с автоматом фриц несмел.
Вот так в историю попали
150 служебных псов.
На поле брани вместе пали
Собаки и 500 бойцов.
В могиле братской схоронили,
(Река Синюха, школьный сад),
Из окруженья выходили
Из дюжины один солдат.
А тех, что немцы не добили,
В Уманской яме собрали,
В концлагере их погубили,
Там «унтерменши» не дрались.
Но к этой теме мы вернёмся,
Пройдя в Европе тыщи вёрст,
К Рейстагу истово прорвёмся.
Капитуляция. Карлсхорст.
Нам ненавистны иноземцы,
Броня крепка, рука тверда;
Мне жаль, конечно, павших немцев,
Но павших фрицев – никогда. |
