Вновь пред глазами негасимый свет,
Отвергнутый слепых людей сердцами,
И тайной вечери спасительный завет,
Непонятый ушедшими отцами,
Ломают душу, что сохранил поэт,
Лелея на простынах теплых строчек.
Не светят более в удушливый рассвет,
И увядают в дебрях проволочек,
Заботами противной суеты,
И унижением перед убранством злата,
До беспросветной жизни полосы,
В мещанских призраках неубранной палаты.
Зачем теперь и слезы, и мечты,
Что у девицы перед обрученьем,
Когда вокруг, голодные как псы,
Мелькают цепи меркантильной звенья.
Но свет пробил земли нелегкий пласт,
В момент распятия души больной поэта.
И благодать сошла на зренье темных глаз,
Что отрекались зрить на алчность злую лета.
|