Когда застынут мысли и конечности,
И слово онемеет на устах,
Неужто у порога бесконечности,
Нам испытать придется дикий страх.
Но милосердие от рода бескорыстного,
Утешит души рвущиеся ввысь,
Они услышат сказку про корытные,
Безумие и старческий каприз.
И может быть отрада песен девичьих,
Разбудит Пушкина неугомонный дух.
И африканец на амвоне вечности,
Исправит лирою упавших в пропасть слух.
И в радость оживут, и славой вскормятся,
Есенин милый и уставший Блок.
И может быть, от фабулы исторгнется,
В мечтанья обрамленный новый слог.
И наши имена запишутся,
На тех листах. И старый графоман,
В местах зари, где песни моря слышатся,
Взлелеет бережно любви живой дурман. |
Есенин милый и уставший Блок.
И может быть, от фабулы исторгнется,
В мечтанья обрамленный новый слог.