Пробился все-таки на высший постамент,
Локтями пробивая путь к вершине.
И вроде бы не закоренелый мент,
Который с малых лет и до поныне,
Раскраивает жителям карман,
С веселой песней и рукою жадной.
По сути же собака - атаман,
С намереньем похабным и развратным.
А мы все ждем – когда придет рассвет,
И по причине милости заветной,
Накушаемся жареных котлет,
В столовой ядовито местной.
А губернатор перестанет воровать,
И солнце засияет с небосклона,
На добрую измятую кровать.
И женщина застанет нас в поклонах,
Неистовой и праведной любви,
В призывах нарушаемых печалью.
И вот уже в бокал вина налив,
Мы насладимся приближеньем дали.
Наполнятся величием сердца,
Гонимые от всех дверей плебеи,
Восславят недоступного Творца,
И те места, где жили хананеи. |
И новых ладим к тем же пьедесталам...
Когда они разнятся только в малом -
Они как прежние точь-в-точь.