Себе позволив милость расслабленья,
И рюмочку хмельную коньяка,
Поэт вошел в экстазе вдохновенья,
В раздолье записного дурака.
Там хорошо, поверьте менестрелю,
И если даже бьют по морде скалкой,
Не повреждают пришлое прозренье.
И в образе прозаика сверх жалком,
Откроются пророческие строки,
И коммуналки кухонные склоки,
И жен промасленных заветные мазки,
И девок не целованных соски.
Но все проходит и пиит в ограде,
Болотных не победных дней,
Бежит к Творцу за сказочной наградой,
И чувствует — становится сильней.
Мудрей становится. И мир событий странных,
В штанах поношенных и может даже рваных,
Не стоит безутешной суеты.
Там к Богу обращаются на ТЫ. |
