Просветлела до яда луна -
брызжет мёртвую, белую ртуть.
Ни её, а моя в том вина,
что никак не отдышится грудь.
Всё не так и не этак душе…
Не по ней эта ночь и звезда,
что сверкнула, упав в кураже -
только брызнула ртутью вода
Тихо так, словно жизнь протекла
и застыла в кинжальном огне -
ледяном, от меня до села
белым бликом на вечной стене.
И в едином кристалле под яд
улеглись и душа и звезда,
непонятно на сколько карат,
до какого креста и суда! |