Яков Есепкин
Черная белизна на портрете
Напрасно плел небесный свет
Узор надмирного соцветья.
Нахлынул день из бездны лет
И нет старинного бессмертья.
Одна серебряная ось
Сияет в мороке вселенной,
Держа все то, что взорвалось,
Перегорело в жизни бренной.
Сырое зеркало весны
Еще хранит отображенье
Сугробов талой целины,
Но в прошлом каждое движенье.
Деревьев тусклый фейерверк.
Зенит окрасил и округу.
Рвануло с пенным слитком вверх
Диск Ра -- по золотому кругу.
Все так, он зрим земным торгам
Да пилигримам инфантильным,
Но циклос помрачился там,
Где и горел огнем субтильным.
Лег рыхлый снег. Под ним листвы
Кровавая помада в цвете.
Размыты блеск и хлябь канвы
На вытекающем портрете.
Свечою млечною горит
Фантом пространства и деннице
Пересылает вечный хит
Богоявленья в психбольнице.
А там царит амбрэ «Clema»
И аромат амонтильядо
Свергает избранных с ума,
Респект сему, коль так и надо.
Искрится, рея тяжело,
Над нами траурное знамя,
Но все, что мраком обожгло,
Не покоробит смерти пламя.
На лики блеклый снег налип,
Фигуры полые запали.
Подъяты на колонны лип
Полуразрушенные дали.
В грезеток бьют наверняка
Своими стрелами амуры,
Ах, страсть весенняя мелка,
Оне унылы и понуры.
Днесь прямо в цоколи гробниц
Смерть залетает и румяна
Опять кладет на мрамор лиц,
Днесь рану сокрывает рана.
Взвиваясь, падают назад
Тройные небеса в разводах,
И сквозь листву мерцает ад
В слоистых черно-белых водах.
Мы долго Тартар юровой
Лукаво с Дантом воспевали,
Сейчас откликнись, кто живой,
Кому цетрары даровали.
Высок притроновый удел,
Ярки небесные чертоги,
Сапфирный князь их соглядел
И свил розницами пороги.
Лежат в левкониях они,
Их розным флером застилают
Косые адские огни
И суе ангели пылают.
Зачем о мраморниках тлеть,
Когда сие давно пустые,
Нельзя одесным уцелеть,
Хотя пусть гибнут, как святые.
А были праведники мы,
Адских садовников корили,
Гореть нельзя в гравирах тьмы,
Созвездно всех миротворили.
И что успенным горевать,
Жечь вспоминанием пенаты,
Хоть будем венчики сбивать
С елинок, чары тлить из ваты.
Подарят жемчуги светил
Снегам бескровное блистанье,
И полночь крепом тяжких крыл
Покроет наше угасанье. |