А когда наступает вечер
И взгляд, уставший от компьютера, уже от бога гнетёт и приглушает
Татьяна Ивановна едва приходит домой,
Снимает бежевое замшевое пальто,
Садиться за кофе и смотрит в окно, улыбаясь вечерней Варшаве и,
Нежась с белым в чёрную крапинку полусиамским котом.
Татьяна Ивановна работает в двух относительно крупных компаниях,
Но только по-мелкому,
Эмигрантам всегда тяжело устроиться,
Иногда посещает местный ДК,
А после работы готовит суп, жарит картошку, гремя тарелками,
По выходным выходит гулять и всматривается в лица мужчин,
Татьяна Ивановна на подъём легка.
Иногда у неё болит голова от большого количества
Выпитой с чаем душистой зубровки
Тогда Татьяна Ивановна пьёт кучу таблеток,
Как правило, обезбаливающих.
А иногда ничего не пьёт, обращаясь к язычеству,
Сидя в сквере возле автопарковки
И пуская томные взгляды на окружающих.
У Татьяны Ивановны давно нет друзей,
Про таких, как она, говорят:
"И как ей позволили иметь вид на жительство?"
Да и самой Татьяне Иановне уже давно
Насто****или абсолютно все,
Вместе с телевизором, сном и новостями правительства.
Она приходит в парк практически каждый день,
Тут очень важно знать правильные места.
Татьяна Ивановна долго облизывает пенку от капучино,
И прокручивает язык, допивая кофе,
Чтобы доесть сахар на дне.
Татьяна Ивановна берёт с собой книгу, это чаще всего Мандельштам,
Ну право же, хоть какая-то радость во всей этой безудержной, постоянной х...не.
Летом Татьяна Ивановна любит ходить босиком по траве
Или курить сигарету, сидя на ступеньке королевского дворца,
Иногда ей звонит мама из Украины,
Это особенный праздник.
Татьяна Ивановна, в основном молчит, или говорит от третьего лица
Татьяна Ивановна давно ненавидит себя,
Как карту продажной масти.
Вот так день за днём, освободившись от двух работ,
Она сидит в своей собственной самой тесной компании,
Татьяна Ивановна устала адски,
Татьяна Ивановна давно ничего и ни от кого не ждёт.
Только опускает глаза, смотрит в пол,
А иногда закрывает лицо руками.
Она замечала его пару раз, нечаянно,
Немного странного, немного лысого.
Он живёт, видимо, где-то рядом, если тоже гуляет в сквере возле автопарковки ближе к дороге,
Татьяна Ивановна видела, как он садиться на скамейку с термосом с чаем и
Долго кричит в телефонную трубку на славном польском,
Так, как будто бы обращается не к собеседнику, а к Господу богу.
Он ещё часто любит почёсывать лысину,
С характерным выражением лица и достаточно неприкаянно,
На него иногда странно
Поглядывают прохожие,
Татьяне Ивановне не то, чтобы интересно,
Она не зритель, она скорее, разбитый маятник,
Убегающий от себя и курящий, как чёртов сапожник.
Он, когда подходил, смотрел на неё обречённо.
Оправданно. С честностью.
Ничего не скрывая.
Будто бы приготовившись и во времена постойки дворца самовольно канув.
А она только молчала и думала, это шутка ли,
Ну кто я такая?
Никому во всей славной Варшаве не нужно Татьян Ивановн.
Он говорил с ней любезно, ласково.
Напоил терпким капучино с огромной кружевной пенкой.
Чесал лысину.
Татьяна Ивановна внимательно слушала, елозя по стаканчику пальцами
Татьяна Ивановна неожиданно осознала -
У неё, как в детстве, трясуться коленки.
Татьяна Ивановна поняла -
Она впервые за столько лет улыбается.
Он приходил каждый вечер, приносил цветы и конфеты,
Он умудрился найти в Польше украинские сладости
Татьяна Ивановна заваривала ему чай.
Они болтали обо всём по-немногу, то о том, то об этом,
Иногда при искуственном свете,
Но чаще, вдвоём, при свечах.
Он перестал приходить резко, совсем неожиданно.
Первый вечер прошёл незаметно,
С остальными дела обстояли хуже.
Татьяна Ивановна исшарила весь парк..
Безрезультатно исшарила, кричала, но безответно
И с неба сыпались отчаянным градом
Мерзкие куски льда, как гречневая крупа.
Она узнала правду из новостей, она до последнего не верила,
Как стойкая, верная своему слову поручица.
Переходил дорогу.
С цветами.
Сбила машина. На перекрёстке, как на холсте.
Только рука дрогнула, только смогла произнести:
"Слава богу, не мучился."
Она, как и прежде, по привычке приходит в парк,
Пьёт кофе,
Читает классиков русской поэзии,
То плачет, то улыбается небу, цитируя Мандельштама и,
Видит, что он сидит с цветами на облаке,
Твёрдый, крепкий как фреза и
Знает, что каждый день о нём помнит и думает
Его Татьяна Ивановна. |